Дудочник завершил третий символ, и Элли нисколько не удивило, что это hē – вертикальная линия с тремя поперечными, наклоненными влево. Ликование. Тот, что они нашли на месте гибели Тони Харпера, тот, с которого все началось.

И на котором, возможно, все и закончится. До круга подать рукой. Только вот треклятые застежки не поддаются, будто нарочно пытаются помешать…

Дудочник прижал обугленный инструмент к стене пещеры под первым символом, прочертил на камне длинную горизонтальную линию и бросил остатки дудки в огонь. Его товарищ заиграл снова. Элли почувствовала, как мелодия вибрирует в ее теле, во внутренностях и костях. Пол задрожал, выпустив спиральные клубы пыли, с потолка посыпались тонкие струйки. В памяти всплыла еще одна цитата из Библии: «И будут глады, моры и землетрясения по местам»[25].

Задняя стена пещеры начала трескаться по угольной линии, прочерченной Дудочником. Трещина расползлась одновременно в обе стороны, а затем расширилась. Посыпались куски известняка.

– Твою мать, – простонала Шарлотта. А может, и прокричала, все равно Элли почти не слышала ее, как и твари, погруженные в экстаз. Новая часть стены обвалилась, клубы пыли вспухли и заволокли пещеру дымной завесой. Элли задыхалась и кашляла; на какое-то время она почти ослепла, но потом сквозь дым пробилось серебряное свечение.

Пыль оседала. Серебристое пламя превратилось в сияющий столб, достигнув потолка. Плясуны пали перед стеной на колени; Барабанщики с Дудочниками тоже, причем Барабанщики продолжали отбивать ритм.

Обвалилась почти вся стена, открыв за собой другую. Эта другая была покрыта коростой, а может, просто облеплена каменной крошкой. Поверхность была каменисто-серой, но не каменной и не металлической. Что же это такое?

Элли успела заметить что-то вроде шва, проходящего по второй стене примерно на том же уровне, что и угольная линия, проведенная Дудочником, – но лишь мельком. Потому что и эта стена треснула.

Трещина становилась все шире и шире, материал, из которого состояла вторая стена, собирался складками, сползая с блестящей поверхности. В ней мелькали проблески белизны, но в основном она отливала золотом. А посередине это самое золото толстой горизонтальной чертой прорезывала чернота.

Словно зрачок в овечьем или козьем глазу…

Щель сомкнулась, чтобы раскрыться вновь, шире прежнего. Веко поднялось, огромное око глянуло на Элли – сквозь Элли, – и мелодия Дудочников взвилась к потолку в исступленном восторге.

Под ликование пробудился первый из Спящих.

* * *

Рев, глухой удар и треск, затем – вспышка света. Отвал трактора врезался в существ, окружавших группу Милли. Некоторые твари попадали с ног, остальные с визгом бросились врассыпную от горящих фар.