— Как? — настаивает она, словно не замечая ветра перемен, который окружает всех нас.

Теос жестом указывает на меня в ответ. — Она заставила их уйти.

Глаза Офелии останавливаются на мне, расширяясь от удивления. — Заставила их уйти? — Она повторяет это слово, каким-то образом заставляя его звучать благоговейно и как вопрос одновременно.

Я киваю. — Они осквернили этот мир, — говорю я. — Они разрушили жизни людей, которые изначально жили здесь, и им пришло время уйти. Им пора было вернуть то, что им не принадлежало.

После моих слов следует ошеломленная тишина, и у Региса, и Офелии челюсти отвисают в синхронном движении от шока. Этого почти достаточно, чтобы рассмешить меня, но, полагаю, для Теоса этого более чем достаточно, потому что он фыркает, нарушая тишину.

— Я знаю, — говорит он, упирая руки в бедра и низко опускает голову. — Я бы тоже в это не поверил, если бы не видел собственными глазами, что она сделала.

Регис пристально смотрит на меня. — Что ты сделала? — спрашивает он, как будто не может до конца поверить в то, что мы им рассказываем.

Я пожимаю плечами, поднимая ладони вверх. — Я открыла путь, чтобы они могли вернуться в свой мир.

— Но это не часть твоих способностей, — заявляет Офелия.

— У нее больше одной способности, — отвечает Руэн на невысказанный вопрос.

Офелия переводит взгляд с меня на него, прежде чем перевести его на мое лицо. — Твой отец? — она догадывается.

Я киваю. — Я знаю, что не все Смертные Боги получают такие же способности как у их родителей, но, думаю, что это так. Способность моего отца называлась разделением, согласно тому что сказали Кэдмон и моя… — Когда я заканчиваю, мне приходится смотреть вниз, глазами проделывая невидимые дыры в дереве у наших ног. — Моя мать.

На мгновение воцаряется тишина, а затем Офелия прочищает горло. — Понятно.

Я поднимаю голову, но она не смотрит на меня. Вместо этого она смотрит мимо нашей маленькой группы на учеников, собравшихся в нескольких ярдах от нас, наблюдающих за нами с любопытством и страхом. Они понятия не имеют, что с ними сейчас происходит. Они привыкли понимать один путь — путь следования воле Богов и вечной жизни под их контролем. Теперь для них открыт весь огромный мир, и для большинства это пугающее осознание.

Когда у вас никогда не было возможности принять решение самостоятельно, и вас внезапно просят все делать самостоятельно, слишком большой выбор может превратиться в ужасающий кошмар.

Мне жаль их, и я знаю, что, несмотря на то, что я всегда мечтала о собственной свободе, я не могу их оставить. Им нужен кто-то, кто помог бы им освоиться в этом мире, научил бы выживать.