Время от времени девушки сами ее навещали в Вохсоусе. Бьёрн не возражал против поездок, если они не задерживались надолго. Эйрик вел себя с гостьями неизменно приветливо: щедро угощал их и травил байки, то смешные, то страшные. Один раз, когда Диса провожала подруг обратно, Рагнхильд разрыдалась, и Стейннун пришлось ее утешать.

– Несчастное дитя, – нахмурился Эйрик, когда лошади, увозившие гостей, скрылись за поворотом дороги.

– Хочешь сказать «Не всем так повезло с мужем, как тебе»? Не сдерживайся.

– Хочу сказать, что однажды Рагнхильд попросит тебя о помощи.

– Я сама это знаю, но ума не приложу, что тут можно сделать. А ты? Ты же колдун, да поученее меня!

– Могу поговорить с твоим братом.

– Он не станет тебя слушать.

– Меня – станет, – весомо возразил Эйрик.

Диса задумалась над его предложением, но в конце концов покачала головой.

– Сделаешь только хуже. Не бери в голову. Это же не беглый преступник в кандалах, а какая-то баба. Да, преподобный?

Она знала, что несправедлива к мужу, а сварливостью оправдывает собственное бездействие, которое мучило и изводило ее с каждым днем все сильнее. Диса упрямо повторяла себе, что ничем не может помочь, и лишь делала все возможное, чтобы невестка скорее понесла: поила ее отварами и читала заклинания, которым когда-то обучила Тоура. Но все было впустую. Под руководством Эйрика пасторша изготовила став с особой вязью, который должен был помочь Рагнхильд забеременеть, но и тот оказался бесполезен.

Странно было, что, впустив в этот мир столько детей, она не могла ни сама затяжелеть, ни помочь зачать другой женщине… Месяц шел за месяцем, но ничего не менялось. Снова и снова приходила кровь к Дисе и Рагнхильд. Темнели ночи, отступало лето, подошел к концу сенокос. В хозяйстве Эйрика и Дисы все оставалось без перемен.

Как-то раз, возвращаясь с хутора Браттсхольт, где она принимала третьи роды у жены бонда, Диса заглянула в Стоксейри. Рагнхильд, как всегда, встретила ее приветливо, но на свет выходить не стала. Так и сидела в сумерках бадстовы, пряча лицо.

– Я все равно увижу, – предупредила Диса – и увидела. Уже побледневший до желтизны синяк тянулся от виска до самой челюсти. Рагнхильд прикрывала его волосами и отворачивалась, но Диса знала, куда смотреть. Она не раз видела мужские метки на женских телах: доставалось женам, дочерям и батрачкам… Диса знала, что женщина может пойти в суд и подать на развод, но повод должен быть весомым. Вот если бы Бьёрн не кормил Рагнхильд или отказывался ложиться с ней как с женой, можно было бы воззвать к милосердию судей. Но даже получи она развод, куда идти бедняжке? Возвращаться в отчий дом к четырем или пяти сестрам? Повитуха молча достала из сумки мазь и осторожно нанесла на синяк. Больше она ничего сделать не могла.