Та смутилась своего порыва и теперь стояла от пасторши в нескольких шагах, сцепив перед собой руки.

– Твоими молитвами, – улыбнулась девушка.

Платье на ней было чистое, а волосы аккуратно заплетены. Только ногти обгрызены под корень, так что на розовых кончиках кое-где запеклась тонкая кровавая корочка.

– Мой брат ласков с тобой?

– Он не груб, – ответила Рагнхильд, а потом шепотом добавила: – Я знаю, что это все сделали ты и преподобный Эйрик. Каждый день я благодарю Бога за то, что вы у меня есть.

– Но ты так и не затяжелела. – Фраза получилась резкой, хотя Диса этого не хотела.

Рагнхильд, опешившая от такой прямоты, колебалась, выбирая между правдой и отговорками: мол, на все воля Божья… В конце концов, она, вероятно, решила, что Диса – единственная, с кем можно поделиться:

– Бьёрн редко ложится со мной. Говорит, что я пустоцвет. Наверное, он прав. Твой брат хороший человек, раз не прогоняет меня и не разводится, Диса. Даже бывает нежен со мной, так что я не могу желать большего.

– Всегда нужно желать большего. – Дисе показалось подозрительным такое благорасположение Бьёрна. Хотя мелкие бесы помешали ему колотить Рагнхильд, ничто не могло лишить его презрения и холодности, которые ранили жену больнее, чем тумаки.

Но вскоре она выяснила, в чем причина.

Стейннун показалась лишь после того, как процессия вернулась с кладбища. Она помогала Рагнхильд разлить аквавит и принести с кухни еду, разложенную по мискам. Живот батрачки был так огромен, что ходила она медленно-медленно и каждые несколько шагов останавливалась отдышаться. Свою ношу она несла без гордыни, но с радостной покорностью. Поглаживая горообразное пузо, Стейннун словно уговаривала его сделаться легче. Башмаки ее были совершенно растоптаны.

Глядя на нее, Бьёрн светился от гордости. Его отцовство не вызывало ни малейших сомнений, а Стейннун была живым доказательством того, что вина за бездетность лежит на Рагнхильд. Когда служанка скрылась за занавеской, Диса сжала руку мужа. Не глядя на нее, он молча кивнул. Пасторша встала со своего места и пошла на кухню, но у занавески оглянулась, чтобы увидеть рядом с Эйриком саму себя. Этот морок дался ему без всякого труда. «Какая-то лохматая», – подумала она, отметив, что ее собственное платье чуть округлилось в области живота.

Бьёрн вряд ли обрадуется, если Диса заговорит с его батрачкой, и неизвестно, как отнесется к этому Рагнхильд, так что нужно было сделать все тайно. Повитухе не понравилась внешность беременной: чересчур большой живот, вздувшиеся, не помещающиеся в башмаки ноги, красное потное лицо…