Солнце стояло высоко над горизонтом, когда они подходили к переправе. Речная вода искрилась на солнце, и Дисе ужасно захотелось искупаться, несмотря на холод. Даже кожа под платьем зачесалась.

– Надо было удавить их, – вдруг выпалила пасторша, когда они переправлялись на пароме на другой берег.

– Детей?

Она кивнула, раздосадованная, и уже напряглась, готовая выслушать грозную отповедь. Но Эйрик жевал травинку и размышлял, глядя на воду.

– Ты бы смогла?

– А чего нет? Делов-то… Мелкие и сами еле дышали. Зажала бы им рот с носом, и никто бы ничего не понял. Сказала бы, что родились мертвыми. Тоура так иногда делала.

На самом деле Диса не знала точного ответа. Она помнила, как смотрела на двух младенцев: те жались друг к другу, как в утробе, словно чувствуя, что никому они в этой жизни не нужны, не представляют никакой ценности и не вызывают теплоты даже у собственной матери.

– Где твоя проповедь о грехе? – она толкнула Эйрика локтем.

– Ты же никого не убила.

– А если бы убила?

Пастор поморщился:

– Я завел себе привычку никого не осуждать. Особенно тех, в чьей шкуре не побывал.

– Да уж! – невесело усмехнулась она. – Будем надеяться, ты не начнешь рожать раньше меня!

Смеха наскреблось совсем немного, и был он горьким на вкус.

* * *

Очень скоро Диса выяснила, что в Стоксейри ни ей, ни Эйрику больше не рады. Сплетню принесла та самая работница, которая сообщила о родах Стейннун. Этим летом она покидала усадьбу Бьёрна, потому что родственница устроила ее в Скаульхольт прислуживать жене епископа. Лучше места было не сыскать, и батрачка светилась от счастья, охотно выбалтывая секреты прежнего хозяина. Как Диса и опасалась, все шишки посыпались на Стейннун да еще на нее саму.

Узнав, что вместо долгожданного сына батрачка родила двух девчонок, Бьёрн сначала ругался и лютовал, а потом заявил, что пожалуется в тинг на козни пастора-чернокнижника – мол, это он сделал так, чтобы родились уродцы. О последнем служанка рассказывала с осторожностью: вдруг и правда колдун Эйрик проклял детей своего шурина, а теперь рассвирепеет, узнав, что его раскрыли? Но пастор был любезен и учтив. Расспросил у девушки, скоро ли она отправляется в Скаульхольт, и просил от своего имени кланяться епископу и его жене.

Диса хотела как-нибудь заглянуть к Стейннун, узнать, как она сама и дети, но с новой силой вернулась тошнота, и пасторша все время теперь прислушивалась к себе: не потеряет ли она ребенка? Эйрик с Арни взяли на себя всю работу, оставив Дисе лишь то, что почти не требовало усилий. Целыми днями она ткала, снедаемая скукой, и даже обрадовалась, когда несколько женщин из их прихода собрались рожать.