Принц в бешенстве смотрел на кучу одежды, сваленную на кровати.

— Ты — моя пара! Значит, мы должны быть вместе! Неужели это так трудно понять? — медленно надвигался он на меня.

Тело его напряглось, руки сжались в кулаки, ноздри раздувались от гнева, на щеках дергались желваки, а его бесподобные глаза метали молнии. Он был прекрасен в своем гневе! Я молчала, потому что залюбовалась им.

И вдруг все изменилось. Он остановился, будто споткнулся, прикрыл враз потухшие глаза и опустил голову, плечи его поникли. Потом посмотрев на меня каким-то больным взглядом, потерянно спросил:

— Неужели мысль о том, чтобы быть со мной настолько ужасна, что ты готова сбежать?

— Я не собиралась сбегать, — промямлила я.

Мой ответ удивил его и, по всей видимости, вселил надежду. Он вскинул голову и сделал неуверенный шаг, но наткнулся взглядом на сваленные на кровати наряды.

— Мне показалось, что ты собираешь вещи… — виновато промолвил он.

— Я просто выбирала наряд, чтобы идти к тебе, — прервала его.

Он озадаченно посмотрел на гору платьев.

— Можешь считать меня капризной и излишне привередливой, но здесь совершенно не из чего выбрать! — искренне возмутилась я, при этом размахивала руками, показывая то на вещи, лежавшие на кровати, то на висевшие наряды, которые еще не успела посмотреть. — Не знаю даже, что надеть!

Он как-то весь подобрался и, мягко ступая, стал приближаться ко мне, напоминая хищника, старающегося не упустить свою добычу.

— Милая, — ласково произнес он вибрирующим от напряжения голосом. — В таких ситуациях одежда не имеет особого значения, все равно от нее придется избавляться, — и тут же замер, испугавшись, что сказал лишнее.

— Может, для тебя и не имеет значения, а я хотела быть красивой! — все больше нервничая и сдерживая подступившие слезы, срывающимся голосом проговорила я. — Чтобы ты уже не смог уйти от меня! А тут нет ничего подходящего! Ну не в этом же идти к тебе?! — бросив, наконец, куда-то в сторону злосчастную сорочку, я развела руки в стороны, демонстрируя, хоть и шелковый, но все же домашний халат.

— В этом! — коротко проговорил он глухим голосом.

Риган больше не смотрел мне в глаза, его горящий взгляд опустился ниже. Наконец, и я заметила, что халат распахнулся, почти полностью обнажив грудь, но не пошевелилась, потому что мое тело, затрепетав от желания, отозвалось на его страстный призыв. Мне тоже стало вдруг совершенно безразлично, во что я одета, лишь промелькнула мысль, что на Ригане, несомненно, красивая одежда, но ее почему-то слишком много, и она явно мешает нашему общению.