Хрупкая, легко сгорающая бумага.

* * *

На заднем дворе мама накрыла стол с угощениями в честь моего дня рождения. Она расстелила кружевную скатерть, поставила на середину букет из лилий и разложила посуду и приборы для пятерых гостей – под каждой тарелкой лежала именная карточка: Селеста, Мари, Луиза, Энджел, Кассандра.

Скрестив руки, я стояла на газоне босиком и наблюдала за ней.

– Я бы предпочла провести этот день с тобой, папой и Майлсом. – Я едва не сказала, что это был последний день, который мы гарантированно могли провести все вместе, семьей. Но напоминать об этом не стоило.

– Это ведь и твой день рождения. – Мама чуть сдвинула вазу с лилиями, чтобы та оказалась в самом центре. – Тебе нужно общаться с ровесницами.

Я действительно скучала по компании себе подобных. Подруги с горы присылали мне письма в бледно-сиреневых конвертах, но это было не то. С самого своего возвращения я почти все время проводила за работой с Майлсом и Джулией. Даже встречаясь с Мари, мы обсуждали работу. Мама решила, что сейчас, когда Кассандра, Мари и Луиза приехали домой на осенние каникулы, был лучший момент для того, чтобы устроить праздничный девичник.

– Они вот-вот придут. – Мама еще раз оглядела лилии, а потом перевела взгляд на меня. – Чудесно выглядишь, Селеста. Это платье как будто на тебя шили.

На мне было то синее платье, которое она привезла мне от девушек из неблагополучной среды. Это платье было придумано и создано во время занятий арт-терапией, платье синего цвета, глубокого и сложного, как водная глубь.

То платье было единственным, чем я украсила себя в тот день. Длинные волосы я оставила распущенными, а о макияже даже не думала – вряд ли у меня сохранилось хоть что-то из косметики, и мне все равно было лень ее искать. Я решила не заморачиваться выбором подходящей пары туфель и осталась босиком. К тому же, если не обращать внимания на прохладу, касаться ступнями травы было приятно. Приятно было ощущать под ногами твердую землю.

Подруги начали прибывать. Первыми пришли Мари и Луиза – они принесли пышный букет цветов. Следующей появилась Энджел в строгом комбинезоне, в котором она казалась старше своих пятнадцати лет. Она подарила мне изящный серебряный медальон – место для фотографии пустовало, дожидаясь, когда его заполнят. Я сразу представила там портрет брата – миниатюрный, хранящийся у меня возле сердца.

Последнее место за столом все еще пустовало. Я нервно расхаживала взад и вперед, не способная расслабиться, пока она наконец не явилась. Она вошла в мой двор в своем приталенном черном платье, ее маленькие каблучки мягко впились в траву. Ее вид, утонченный, уверенный, взрослый, ошеломил меня. Мне пришлось напомнить себе, что она была молодой женщиной, собиравшейся стать врачом. Ее ожидала прекрасная жизнь.