* * *

Пахло знакомой смесью грибов и пряной травы. От теплой густой массы ужасно щипало раны на груди. Рада наносила ее, едва касаясь кожи пальцами. Кончики ее волос щекотали Луцию живот.

– Ты вообще знаешь, куда мы едем?

– Примерно.

– Что значит примерно?

Талия ворчала, словно старая бабка. Луцию стало смешно, но смех лишь сжал ребра тугим хомутом. Касания Рады исчезли. Рядом послышалась возня и стук глины.

– Падалью от тебя все еще несет, как от дохлой костровой лисы. Я едва чую тень Аэда. На, выпей.

По всей видимости, Рада обращалась к Талии, но соглашаться не спешила.

– Что это? – спросила она.

– Паучий мох, мальва и белый ковыль. Его я добавляла для господина, но тебе тоже хуже не сделает.

– Мне насрать на рецепт твоего варева. Зачем мне это пить?

– Выведет остатки зенийской гнили. Матушка твоя постаралась – любо дорого проклясть.

– Она еще…

– Нет. Ее нет. Но гниль крепко въедается в вены.

Рада снова вернулась к Луцию. Бережно подняла его голову и принялась менять перевязь на шее. Дико больно. Луцию захотелось отползти, но тело игнорировало его волю. Иверийка подула ему на лицо. От ароматного порошка зачесался нос. Сон снова навалился плотным покрывалом, заглушая голос Талии.

– Спасибо.

* * *

Ледяной колючий ветер скулил как пес, лизал Луцию щеки. Это помогало. Просто этой помощи было недостаточно. Влажный жар снова оплетал его тошнотворным запахом гноя. Казалось, что в легкие с трудом просачивается не воздух, а зацветшая болотная вода.

– Рук не чувствую. – Рада говорила тихо, едва выговаривая слова через стук зубов.

Кажется, они сделали привал. По крайней мере, Луций не чувствовал монотонной тряски. А может быть, его слишком занимала собственная судорога.