Формула огня

Формула огня

Глава 1

Глава 1

Армия не шла. Она ползла.

Вязла, чавкала, хлюпала, проклинала богов и меня лично, но упорно, метр за метром, ползла на север, к Глотке Грифона. Дорога, если эту раскисшую от осенних дождей глиняную кишку вообще можно было так назвать, превратилась в нашего главного врага. Куда более страшного и неотвратимого, чем любые эльфийские легионы. Грязь была повсюду. Она налипала на сапоги свинцовыми пудами, забивалась под доспехи, летела в лицо комьями из-под колёс и копыт. Она пахла прелью, безысходностью и дохлыми волами.

А в центре этого логистического инфаркта, как десять чугунных причин всего этого ада, ползли они. Мои уродливые, капризные, новорождённые боги войны, десять мортир.

Каждая из этих страшилищ, установленная на наспех сколоченном лафете из просмолённых брёвен, весила больше четырёхсот килограмм. Их тащили упряжки из самых крупных волов, каких только смогли найти, но и эти могучие животные дохли прямо в упряжках, вытягивая жилы и лопая сердца. Тогда в лямки впрягались орки. Они рычали, их зелёные тела блестели от пота и дождя, они тянули, упираясь ногами в скользкую жижу, и проклинали тот день, когда я решил, что стрелять по врагу издалека, это хорошая идея. Я их понимал, со стороны это было похоже не на марш армии, а на ритуальное шествие какого-то безумного культа, тащащего своих чугунных идолов на заклание.

Я ехал на своём выносливом степняке рядом с головной платформой, и моё настроение было под стать погоде, мерзкое, серое, беспросветное. Каждый скрип колёс, каждый натужный стон деревянного лафета отдавался у меня под рёбрами ледяной иглой. Я знал, из какого дерьма и палок мы собрали этих монстров. Я знал, что колёса, выточенные из сырого дуба, могут не выдержать. Что оси, выкованные из переплавленных трофейных клинков, могут лопнуть. Что каждый подъём, каждый крутой поворот, это лотерея. И мы проигрывали её с завидной регулярностью.

— Командир, четвёртая встала! Опять!

Голос моего адъютанта, молодого сержанта Эрика, едва пробился сквозь шум дождя и скрип колонны. Я обернулся. Метрах в двухстах позади, в самом начале подъёма на очередной холм, одна из платформ действительно замерла, накренившись набок. Вся наша армия, растянувшаяся на пару километров по этой проклятой кишке, превратилась в одну гигантскую, неподвижную, промокшую до нитки пробку.

— Мать вашу… — прошипел я сквозь зубы и пришпорил коня, отправляя в грязь фонтаны брызг.

Когда я подъехал, картина была удручающей. Платформа увязла в грязи почти по самую ось. Один из волов лежал на боку, пуская кровавую пену изо рта, сердце не выдержало. Орки из расчёта пытались подложить под колёса брёвна, но те лишь глубже уходили в вязкую жижу. Рядом, нахохлившись под плащами, стояли несколько аристократов из приписанных ко мне дворянских дружин. На их холёных лицах было написано тошнотворное сочетание брезгливости и злорадства. «Мы же говорили, — читалось в их глазах, — что твои железки — это безумие».