Я опустил трубу, в лагере воцарилась гнетущая тишина. Солдаты, выбравшись из грязевого плена дороги, теперь смотрели на место, где им предстояло умереть. И они всё понимали без слов, тупая, покорная обречённость. Их привели сюда на казнь, и единственным вопросом было, как долго она продлится.

— Разбить лагерь за этим холмом, — ровным голосом отдал я приказ. — Выставить дозоры. Усилить охранение. Офицеров через час ко мне на военный совет.

Я развернул коня и поехал в сторону, где уже суетились мои адъютанты, разбивая штабную палатку. Я не смотрел на солдат. Я не хотел видеть их глаза. Я чувствовал себя мясником, который привёл стадо на бойню. Вот только я не собирался здесь умирать.

* * *

Военный совет проходил в самой большой палатке и был пропитан запахом страха, мокрой шерсти и дешёвого вина, которое генералы глушили прямо из фляг. Атмосфера была похоронной, на импровизированном столе лежала карта долины, и она выглядела как смертный приговор.

— Мы можем выставить заслоны здесь и здесь, — генерал Штайнер тыкал трясущимся пальцем в карту. — Поставить копейщиков в три ряда. Попробовать сдержать первый натиск, пока наша кавалерия…

— Вашу кавалерию сожгут маги ещё на подходе, генерал! — перебил его фон Клюге. — Нам нужно отступать! Отходить к реке, занять оборону там! Мы потеряем перевал, но сохраним армию!

— И откроем эльфам дорогу прямо в сердце герцогства⁈ Это измена! Мы должны стоять здесь до конца! Честь…

— К чёрту вашу честь, генерал! — рявкнул я, и все заткнулись. — Ваша честь похоронит эту армию за два часа. Ваша атака захлебнётся, не пройдя и половины долины. Ваше отступление превратится в бегство и резню. Ваши планы хороши для учебников столетней давности. А теперь заткнитесь и слушайте.

Я сгрёб с карты их дурацкие фишки и развернул другую карту. Ту, что для меня за ночь подготовили ратлинги. Это была не просто карта местности. Это была геологическая карта с обозначением типов пород, линий разломов, слабых мест в скальной структуре.

— Мы не будем оборонять долину, — сказал я, и в палатке повисла гробовая тишина. — Мы её уничтожим.

Я обвёл взглядом их ошарашенные лица.

— Вот здесь, — я ткнул пальцем в точку на склоне горы, — проходит пласт сланца, нестабильная порода. А вот здесь, над ним, нависает гранитный карниз весом в несколько десятков тысяч тонн. Ратлинги говорят, он держится на честном слове. Если подорвать основание здесь, здесь и вот здесь… — я поставил три крестика, — … весь этот массив рухнет вниз и перекроет главный вход в долину.

— Но… это же безумие! — пролепетал Штайнер. — Это… это колдовство! Мы не можем двигать горы!