– Сегодня вспомнишь. У нас намечается вечер воспоминаний. И плов вспомнишь, и котлеты, и шашлык, и блины с клубничным вареньем. Это не то что сухарями давиться. Не подумай, я хорошо отношусь к сухарикам, но будем честны – пища это нездоровая. То ли дело огромная тарелка тушеного мяса с овощами, да под самогон – вот она где польза-то.

Инга помолчала, а затем вдруг произнесла:

– Жаль только, что Владика с нами не будет.

Напоминание о сгинувшем денщике испортило Центу настроение.

– Вот это ты зря, – произнес он ворчливо. – Я тебе уже сказал, что горевать о Владике не стоит. К тому же, даже будь он жив, я бы все равно не позвал его на свой вечер воспоминаний. Еще не хватало этого перца котлетами да пирогами кормить! А репа да турнепс для кого?

– Все равно мне его жалко, – с каким-то маниакальным упорством повторила Инга.

Цента так взбесило, что кто-то смеет скорбеть по Владику, что он решил раскрыть девушке глаза на гнилую суть очкарика.

– Если бы ты знала Владика лучше, то не горевала бы о нем, – заверил собеседницу князь. – Этот прыщавый субъект в жизни научился делать хорошо лишь одно – давить на жалость. Он нарочно прикидывается жалким, убогим, беспомощным. Чтобы, значит, все его, несчастного, жалели, а попутно кормили и защищали. А ведь, по сути, он взрослый мужик, не инвалид, и должен сам заботиться о себе и о других, а не высматривать подходящую шею, на которую можно влезть и свесить ножки. Сколько я его знал, столько пытался выколотить из него этот гнилой иждивенческий настрой. Но даже полуторагодовая трудотерапия и скудная диета не дали желаемого результата. Стоило Владику попасть в большой мир, как он тут же стал собой, то есть трусом, нытиком и дылдой, изображающей маленького ребеночка. Вот почему я не горюю о его кончине. Не потому, что сердце мое черство и чуждо скорби. А потому, что если бы этого паразита не сгубили темные силы, я бы прибил его самолично. Ну а что еще с ним делать? А так, хоть не пришлось брать грешок на душу. Хотя, грех ли это? Скорее, благодеяние.

– Не все могут приспособиться к нынешним условиям, – заметила Инга. – Я видела людей, которые не смогли. Просто не смогли.

– А Владик даже и не пытался, – парировал Цент. – Смог бы или нет – вопрос десятый. Но он даже попытки не предпринял. Вот чего я ему простить не могу. И вообще, хватит же говорить о Владике. Помер он – туда очкарику и дорога. Хоть его вечное нытье мня больше бесить не будет. Давай лучше заранее спланируем, какие блюда закажем поварам, когда прибудем в Цитадель. Вот это действительно важно. И я предлагаю следующую комбинацию – на первое плов и котлеты, на второе шашлык и печеный картофель, а в качестве десерта трехъярусный торт с кремом и вареньем. От этого и предлагаю плясать. Если хочешь что-то добавить – не стесняйся. Я вот уже надумал – поросеночка печеного, он у нас пойдет между первым и вторым.