— Твоя каша, Колпак, — говорит Форлемей.

Он опускает серебряный поднос на стол. Методично и небрежно, как всегда, расставляет блюда, раскладывает приборы. На столе появляется фарфоровое блюдце с ломтями хлеба, чаша с гусиным паштетом, мисочка салата из ревеня и сельдерея, тарелочка с крохотным омлетом из перепелиных яиц под пряным сыром, а также грубая стеклянная банка. Последняя резко выделяется и манит взгляд. Менсон придвигает ее поближе, чтобы рассмотреть. Внутри банки — громадный черный паук на шести мохнатых лапках. Он топчется среди клочьев паутины и меланхолично жует что-то, а может, просто шевелит челюстями. Возможно, это помогает ему размышлять.

— Загляни снизу, — советует Форлемей. — У него крест на брюхе.

Менсон следует совету. Действительно, на животе насекомого белый косой крестик, как буква Х.

— Ну и мерзкий, правда? — говорит адъютант. — Принес тебе посмотреть, чтобы ты убедился. Только в джунглях и водятся такие твари! И можешь себе представить — тут, в Бэссифоре, все любят пауков.

Менсон отодвигает банку и нехотя принимается за еду, а Форлемей ведет рассказ:

— Ты вчера уже спал, когда герцог Литленд повел их величество со свитой смотреть Гордона. Гордон — это тоже паук, у него есть имя, вообрази! Он живет в старой башне, у него целая своя ниша в стене. Сплошь затянута сетью, да еще в три слоя. Гордон сидит с краю, и он намного больше этого, что в банке. Огромный, как жирная мышь, или даже небольшая крыса! Вот не шучу, такой и есть!

Менсон запихивает в себя салат и ломтик хлеба с тончайшим слоем паштета. По утрам никогда нет аппетита, а сегодня хуже обычного. Менсон два дня праздновал триумф Адриана, а на третий сплоховал. Сбежал из-за стола с отчаянной болью в животе, скрючился под одеялом и промучился несколько часов, пока не уснул. Сегодня боль притихла, но напоминала о себе, прохаживалась холодком по кишкам.

— И вот герцог Литленд сказал: Гордон, дескать, самый старый паук в замке. Ему никак не меньше пятнадцати лет. Литленд свел с ним знакомство одиннадцать лет тому, когда по ошибке забрел в старую башню. Гордон уже тогда был больше маслины. Литленд сказал, что паук — символ мудрости и проницательности. Наблюдай за пауками, и поймешь, как устроена держава. Так сказал герцог Литленд, и все ему поверили. С тех пор в замке любят пауков и пестуют, как домашних животных. Вот как обезьянок или кошек! Ты можешь представить?!

Менсон может представить себе нечто куда более занятное. Покойный император Телуриан, бывало, держал людей в качестве домашних животных. Своего младшего брата, например. С тою лишь разницей, что не нашлось банки, достаточно большой для человека. И никто, конечно, не называл Менсона символом мудрости.