— Давай-давай… Да…

Джон крепче взял её за руки, бросил взгляд на равнодушно тикавшие часы и продолжал думать о Разрыве и о том, что тогда произошло. Древний многоголосый шёпот. Чувство единения, знание, что он больше не одинок. Что никогда не будет одиноким. Сложные, волшебные механизмы вокруг него, внутри него. Вместе с ним. И первые лучи солнца, обжигающего, нездешнего, приносящего смерть и всё же прекрасного.

Джил хрипло замурлыкала, как огромная кошка. Руки её задрожали. Джон спохватился и взглянул на часы. Прошло семь минут. Он с сожалением выпустил пальцы Джил и, когда она потянулась к нему, сказал:

— Всё, хватит. Больше нельзя.

— Ну вот, — пробурчала она с недовольством. Но тут же откинулась на кровать, тяжело дыша и потирая плечи. Пожаловалась:

— Холодно.

Джон укрыл её одеялом. Джил задышала ровней. Тихонько засмеялась.

— Иди сюда. Прощён.

Джон смотрел на неё. Всё тело Джил мерцало золотым светом. Слабее всего светились руки и ступни ног, зато голова была окутана янтарным ореолом, словно полная луна в туманную погоду. Джил пошевелилась, ореол смазался, но тут же засиял опять.

— Ну ты чего? Отлыниваешь? — хихикнула она. Джон потёр заросший щетиной подбородок.

— Я, кажется, малость изменился, — сказал он медленно.

— Оно заметно, — кивнула Джил. Улыбка у неё стала широкая, клыкастая и очень довольная. Джон нахмурился:

— Не боишься?

Джил подняла краешек одеяла.

— Не-а, — сказала она, — не боюсь. Не съешь ведь, пожалуй.

Она, конечно, сейчас под действием эйфории, подумал Джон. Ни страха, ни сожаления. Про арестантов, которые хотели нас разорвать, уже, поди, забыла. Хотя разве она чего-нибудь когда-нибудь боялась? Ну, кроме паровозов и мобилей — да и то было лет шесть назад… А, да. Она боялась, что я не вернусь сегодня.

— Не съем, — пообещал Джон и, скинув ботинки, полез на кровать. Они завозились, устраиваясь. Руки Джил были уже не такими холодными. В комнате проступали серые контуры вещей — светало. За окном процокала лошадь, в голове послышались невнятные, отдалённые мысли кэбмена, но Репейник привычно закрылся от них, и стало тихо.

— Завтра на охоту пойду, — сообщил он, глядя в потолок. — Буду этого Харрингтона искать. По всему городу. Хрен от меня спрячешься теперь.

Джил с сомнением повела головой, уминая подушку.

— Дуббинг большой, — сказала она. — Поди, не одну неделю будешь так ходить. И, главное, где ходить-то? Как искать?