— Тогда останусь дома, — пожал плечами, — лучше делами займусь, чем бесцельно сидеть в машине и ждать когда тебя отпустят.

Василиса только кивнула, соглашаясь с ним. Подошла ближе, встав на цыпочки, легонько коснулась его губ своими и направилась к выходу.

— Не скучай, — на пороге остановилась, помахав ему рукой.

На какую-то долю секунды оба замерли, не отводя друг от друга взгляда, не мигая. Потом она легонько улыбнулась и вышла из дома.

Через окно наблюдал за тем, как садится в небесно-синюю машину, плавно трогается с места и уезжает прочь по длинной алее, обрамленной высокими раскидистыми деревьями.

Смотрел вслед удаляющейся машины, и чувствовал, как в груди сжалось, будто пружину сдавили.

Почему-то показалось, что они не через две недели, а именно сейчас попрощались друг с другом.

Тряхнув головой, попытался отогнать от себя тревожные мысли, от которых сбивалось дыхание. У них еще есть время.

Целых две недели. Что будет потом — думать не хотелось.

Как и говорил, занялся делами.

Приготовил ужин — тушеное мясо с овощами. Потом стал наводить порядок. Его обязанности с первого дня, как он появился в этом доме. Обязанности, к которым он уже настолько привык, что даже не замечал. Словно делал это для себя, в своем собственном доме.

Глупо. Но, несмотря на то, что душа рвалась домой, к прежней жизни, к отцу, именно это место стало для него поистине родным.

Потому что здесь была она. Девушка, вернувшая его к нормальной жизни, уже практически подарившая свободу. Девушка, которую он любил так, как никого и никогда в жизни, и которой так и не смог до конца поверить, хотя желал этого каждым фибром души.

Странное состояние. Разобранное, неустойчивое. Когда под ногами нет твердой почвы, а лишь хладнокровно затягивающие зыбучие пески.

Закончив с наведением порядка, подошел к книжному шкафу, стоящему в гостиной. Захотелось чего-нибудь почитать, отвлечься.

Пробежался быстрым взглядом по корешкам книг, пытаясь найти хоть что-то интересное.

Только взгляд зацепился не за книгу. Нет. Он почему-то прилип к стеклянной голубой замысловатой статуэтке. Изящные линии переплетались, перетекали одна в другую, струились, создавая ощущение бесконечности.

Почему он раньше никогда не обращал внимания на эту вещь? Улавливал ее лишь размытым цветным пятном в углу на полке?