Кусок в горло не лез, но он заставлял себя есть, сидя напротив нее, со скучающим видом слушая продолжение рассказа о последнем походе в больницу. Играть, строить из себя участливого и заботливого не было ни сил, ни желания.

И Васька это конечно заметила. А как не заметить, когда все его редкие комментарии наполнены откровенной желчью и насмешкой.

Первый раз, услыхав это, она осеклась, удивленно взглянув в его сторону. Потом нахмурилась. Потом подобралась. Потом, когда отвесил особо едкую фразу, изумленно спросила:

— Тим, ты чего?

— Ничего, — пожав плечами, вышел из-за стола. Молча убрал за собой и отправился в гостиную, потому что понимал: все, финиш. Сейчас не сдержится.

Взгляд, как специально, снова притянулся к статуэтке, отчего внутри вскипело. К черту все!

— Что произошло? — требовательно спросила она, стоя у него за спиной.

— Я же сказал. Все хорошо! Просто за*бись!

— Тим? — ее голос испуганно дрогнул. Чу осторожно взяла его за руку, и потянула, разворачивая лицом к себе. Он и не сопротивлялся. Развернулся, смерив ее насмешливым взглядом, — что случилось?

— Еще раз повторить? Все хо-ро-шо!

— Чем ты без меня занимался? — не унималась она, пытаясь добраться до причин происходящего.

— Это допрос? — вопросительно поднял одну бровь, складывая руки на груди.

— Нет, — она растерянно моргнула, — я просто спрашиваю…

— Тогда ответ тебе уже известен. Все отлично. Если интересуют подробности, то дела переделал, поел, посидел, подумал.

— О чем? — осторожно поинтересовалась девушка.

— О разном, Василис. В основном о том, как же мне тебя жалко. Совсем бедняга измучилась. Тяжело, наверное, довольствоваться суррогатом, когда оригинал больше не доступен? Что ни день, то мучение, да?

Она изменилась в лице, когда поняла о чем идет речь. С укором посмотрела в его сторону, только если надеялась достучаться до его совести — зря. Совесть молчала, как убитая. Поэтому продолжал, не обращая никакого внимания на то, как она мрачнеет.

— Я даже не представляю, каково тебе бедной, терпеть рядом с собой такое недоразумение.

— Тим!

— Это, наверное, как чай с горьким заменителем сахара, да? Или еще хуже. Я бы провел аналогию с игрушками для взрослых, да извини, гордость не позволяет!