— Серьезно? — все тот же глумливый тон, — и чем же ты дома занимаешься?

— Много чем! Не твое дело! — огрызаюсь, пытаясь поставить его на место. Только это бесполезное занятие. Если Ник решил докопаться, то его этим не остановишь.

— А мне вот кажется, что сидишь у окна в любимом уголке, обмотавшись старым пледом, и смотришь в окно, предаваясь самоедству.

Стопроцентное попадание! Злюсь еще сильнее.

— Не предаюсь я никакому самоедству!

— Да? А чему тогда предаешься? Воспоминаниям и мыслям о Тимуре?!

— Ник! — воскликнула в сердцах, — я же просила тебя никогда о нем не упоминать! Чтоб имени этого больше не звучало!

У меня даже мурашки вдоль спины побежали, стоило только разговору свернуть в это неприятное русло.

— Что не так с именем? Имя как имя. Тимур, — жестко повторяет, и у меня создается впечатление, что он специально заводит меня, злит. И у него это прекрасно получается, потому что, едва заслышав о своей бывшей "собственности", теряю над собой контроль. Потому что да! Думаю о нем каждый день, и по ночам снится. И в груди давит от противоречивых чувств. Скучаю по нему безумно. Почти так же сильно, как и ненавижу. И пока не удается с этим бороться. Завязла в нем так, что не могу выплыть.

— Не думаю я о нем ни хрена! Даже не вспоминаю! Разве что в страшных снах! И дома занимаюсь тем, что мне нравится. Читаю, отдыхаю. Планирую свое будущее.

— Врешь! — уверенно припечатывает он.

— Нет!

— И когда же будут видны результаты этого планирования? Когда появится прежняя Васька? Когда, наконец, перестанешь хранить никому не нужный целибат и займешься личной жизнью?

Вспыхнула как свеча. Я ни разу не говорила Никите, что нас связывало с Тимуром, как мы провели последние месяцы. Но Лазареву это и не нужно, сам обо всем догадался, все понял. И если в начале тактично молчал, обходя эту тему, то теперь высказал напрямую, задевая за живое.

— Никита! Не лезь, куда тебя не просят, — эта тема до сих пор под запретом. И так будет всегда. Потому что слишком больно.

— Серьезно? Сама суешь нос, куда не надо, а от меня ждешь сдержанности? Э, нет, родная. Так дело не пойдет, — взгляд стал суровым.

— Ты мне сейчас мстишь за то, что влезла в твой компьютер? — моему негодованию нет предела.

— Мне, по-твоему, делать больше нечего??? Я просто пытаюсь вытолкать тебя из твоей зоны комфорта, из той раковины, в которой ты закрылась.

— Отстать от меня! И от моего комфорта! — в сердцах хлопаю ладонью по столу.

— Даже не подумаю! И буду продолжать в том же духе, пока не увижу, что ты перестала себя загонять, и начала жить дальше.