Змеев наступал.

С чвакающим, липким звуком его когти вошли куда-то под нижнее ребро Ирза, Волков тут же выдернул руку, и на землю, пачкая ее, упали ошметки гнилой, пропахшей серой плоти.

Ирзамир что-то прошипел, дернулся вбок, отступая и тут же снова бросаясь на Ярослава. Острые когти беса вошли глубоко в предплечье Гада. Он тянул Яра на себя, вниз, стараясь свалить с ног.

Начищенные ботинки и остатки костюма смотрелись неуместно на тощем, костлявом теле.

Волков снова ударил Ирза в челюсть, отшвыривая от себя на несколько метров. Хриплый смех урода резанул по ушам, и бес, вскочив, ринулся на Яра, в этот раз все же сбивая его с ног.

Ирзамир располосовал Гаду грудь, схватил за шею, вонзив когти в бедро, приблизил тонкие губы к самому уху, что-то зашептал. Быстро, явно забавляясь.

Змеев зашипел, дернулся под Ирзом, поднял руку с крестиком, прижал раскрытую ладонь к впалой груди. И кожа беса, его реальная кожа, начала плавиться, он взвизгнул, рванулся прочь, но теперь уже Ярослав удерживал урода за шею, не давая пошевелиться.

— С-с-смотри мне в глаз-з-за, — громкий, ровный, сильный голос Ярослава. — С-с-смотри очень внимательно, не отвлекайс-с-с-ся. Я помогу тебе вс-с-с-помнить некоторые чувства. Боль, в ос-с-с-сновном.

— Нет, — задергался сильнее Ирзамир.

— Да. С-с-с-скучно больш-ш-ш-ш е не будет, — улыбнулся Волков разбитыми губами.

И сила его вырвалась полностью и без остатка, накрывая с головой. Безумие. Темнота, голод. Я увидела наконец-то Гада. Он сжал свои кольца на теле Ирза, он впился в его лицо, он пил из него. Ел.

А бес трепыхался, бился, корчился, визжал, скреб когтями руки Ярослава, пока тот глотал чужое сумасшествие. И с каждой секундой движения его становились все слабее и медленнее. Он сопротивлялся, но словно нехотя.

Прошло еще секунд десять. Гад стал почти полностью осязаемым, огромный, черно-зеленый, яркий, живой, безжалостный в своем неуемном голоде и жажде поглощать. Он будто пронзал Волкова насквозь и в то же время выходил из него, являлся его продолжением. Это не пугало, это было просто необычно, не так…

Ярослав продолжал пить. И это безумие давалось ему с трудом. Слишком большое, слишком темное, слишком густое. Гад почти давился, но не мог остановиться. Тело Ярослава начало трясти. Ладонь с крестиком прошла почти насквозь груди Ирзамира, но Яр не замечал.

А бес начал бледнеть, будто таять. Он все еще дергался, все еще хрипел, когти все еще царапали руки Волкова, но урод таял, пытался свалить.

Ярослав сдавил пальцы на костлявой шее крепче, они по костяшки вошли в гнилую плоть.