— Считаешь себя выше нас? — с вызовом, злобно.

Я нехотя опустила голову. Валентина Николаевна. Валька. Сестра Игоря. Она стояла передо мной, пьяный неровный румянец проступил на щеках. Стройная, сохранившая признаки былой красоты даже под этим чудовищным слоем неумелого макияжа, и злая. Гневно сверкали голубые глаза, губы с полустертой красной помадой кривились то ли в оскале, то ли в неумелой улыбке.

— Нет.

— Считаешь. Поэтому стоишь тут, поэтому даже слова нам не сказала. А ведь мы тоже не чужие Оленьке люди!

— Я знаю, Валя. Я просто не хочу, я…

— Ты шарлатанка. Ты всех обдурила! И адвокатишка этот твой, пронырливый чистоплюй. Вся такая чистенькая, хорошенькая, аккуратненькая. Строишь из себя непонятно кого. Самая близкая подруга? Ха! Да у Ольки никогда подруг не было! Никто ее характер сволочной вынести не мог!

— Прекрати, — дернула головой.

— Что прекратить? Правду говорить? Да она такая же, как ты, была. Как только Игоря на себе женила, так сразу с нами ему запретила общаться! Со всеми разругала! Дрянь!

— Валя, — предупреждающе прошипела я.

Лицо женщины исказилось, глаза сузились, запали щеки. Она словно вся сжалась и скукожилась, сморщилась.

— Не указывай мне! Это все из-за нее. И Игорь из-за нее погиб. И знаешь, что? Мы все равно оспорим завещание. В этот раз все будет по справедливости!

Я дышала медленно и глубоко. Эта женщина — всего лишь обиженная баба. Она пьяна, она не соображает, что говорит. Ей плохо, поэтому она шипит змеей и нападает. Она всего лишь человек.

Дыши, Шелестова.

— Дело в деньгах? — спросила, склонив голову набок. — Я отдам вам деньги при условии, что больше никогда никого из вас не увижу.

— Да как ты…

— Валь, заткнись, а? — попросила совершенно искренне. — Мой «пронырливый чистоплюй» завтра с вами со всеми свяжется, обговорит детали и условия. Получите все, кроме кафе.

— Но…

— А теперь просто уйди. Уйди или не получишь вообще ничего. Никто не получит.

— Сучка! — сплюнула она мне под ноги, но все же развернулась и пошатываясь направилась прочь.

Я со свистом выпустила из груди воздух. Нет. В ресторан я точно не пойду.