— Понимаю, Мар. Просто мы с Ксюшей действительно могли бы помочь. Ты в порядке? Завтра похороны Ольги, и мы волнуемся, может, не пойдешь?

— Все хорошо, — улыбнулась я, в сердце что-то кольнуло. Мои маленькие гении, оказывается, уже такие большие. — Не скажу, что меня особо радует данная необходимость, но и не могу сказать, что особо беспокоит. Все хорошо.

— Точно?

Послышалось какое-то шуршание.

— Мара, — брат отдал трубку Ксеньке, ну или она сама забрала, — а может, с тобой Кит сходит?

— Схожу, — раздался голос панка.

— Нет, не надо, мои хорошие. Все будет нормально. Я буду молчать и игнорировать родственников Оли.

На том конце провода воцарилась задумчивая тишина.

— Упрямая, — буркнула Ксенька. — Мы любим тебя, Мара, и уже скучаем.

— И я вас, — улыбнулась, — позвоните, как заберете теть Розу и доберетесь до отеля.

— Позвоним, — пообещал мне нестройный хор голосов, и я нажала отбой.

Потом достала утюг. Чертово платье надо погладить.

Я собиралась сдержать обещание и не ввязываться в бессмысленные споры и препирательства с родней Ольги. А еще собиралась как можно быстрее убраться с поминок. Пусть едят, пьют и зубоскалят в свое удовольствие, но только без меня. Надеюсь, завтра дождя не будет.

Дождя не было. Было много облаков и небольшой, но настойчивый и надоедливый ветер. Гад в «Калифорнию» не приехал. Позвонил и сказал, что останется ночевать у себя. Голос звучал очень напряженно и рассеянно. Он спросил, как у меня дела, но мне показалось, что спрашивал ради приличия, а не ради того, чтобы действительно услышать ответ. Впрочем, я Волкова не винила.

Эли в отель вернулась только к пяти, с огромным старым чемоданом в багажнике. Молча доволокла монстра до своей комнаты, бросив по дороге, что он поможет найти Стаса. К тому времени, как вернулась собирательница, очнулась призрак.

Девушка не издала ни звука, так что радионяня была дебильной идей с самого начала. Мертвая сидела на кровати и смотрела в окно, ни на кого и ни на что не реагируя. Ее красный туман заполнил всю комнату, и мне казалось, что я вижу, как багровые струйки просачиваются в щели пола и оконных рам, будто щупальца Буки.

Смотреть на это было жутко до дрожи. Так развоплощалась покалеченная душа. По каплям, по крупинкам. Растворялась.

И если я ничего не сделаю, то уже совсем скоро от девушки ничего не останется.

Мысль, которая толкала меня в жестокие объятия паники, заставляла смотреть не отрываясь в лицо, искаженное мукой отчаянья.

Я не представляла, как и чем помочь несчастной.