— Разберемся, — бросил через плечо, выходя в холл.

Мара зашевелилась, когда мы уже были в ее комнате, открыла глаза.

— Привет, — прохрипела Шелестова. — Я надрала задницу Ирзу.

— Убила? — вздернул брови, укладывая колючку на кровать.

— Если бы… — вяло махнула она рукой. — Пар спустила.

— Хорошо. Ты почему трубку не брала?

Девушка нахмурилась, пытаясь, очевидно, понять, о чем я. Судя по всему, понять не получалось.

— Ладно, отложим до завтра. Но ты заставила меня поволноваться, — я снял с Шелестовой платье, укрыл одеялом.

— Стой, — она притянула меня к себе, схватив за футболку, когда я уже выпрямлялся, попыталась поцеловать, но промахнулась и лишь скользнула губами по щеке, вызвав улыбку. — Не получилось, — разочарованно вздохнула Мара.

Я надавил на плечи, укладывая колючку назад, снова укрыл и легко поцеловал.

— Все у тебя получилось. Спи.

— А ты? — ее глаза слипались, слова звучали невнятно и по-детски обижено. Пьяная Шелестова, оказывается, — зрелище невероятно забавное. Даже милое. «Милое»… Дурацкое, нелепое слово, но другого подобрать не получалось.

— А я скоро приду, — пообещал, ставя на тумбочку бутылку воды, прихваченную из холла. Я погасил ночник, включил в ванной свет, оставив дверь немного приоткрытой. Кто его знает, как Мара переносит опьянение.

По дороге в ресторан я заглянул в пятый номер. Девушка сидела на кровати и признаков жизни не подавала. Не повернула головы, не вздрогнула, не произнесла ни звука. Она смотрела в окно, но я подозревал, что не видела того, что находилось за ним. Мертвая вообще едва ли была способна видеть.

Красный туман заполнил собой всю комнату. Что-то нездоровое было в его клубах, болезненное и очень неправильное. Он собирался в комки под потолком, стелился по полу и словно ползал по стенам, как ползают тени в самый темный час ночи.

Ну хоть не кричит.

Элисте я нашел на том самом месте, на котором оставил. Девушка даже позы не изменила. Только топорщились в стороны короткие седые пряди, словно наэлектризованные.

— Я весь внимание, — сказал, опускаясь на стул.

Собирательница глубоко вздохнула, разлила кофе.