Мара пробуждалась.

Заволокло легкой дымкой, как сигаретным дымом, ее глаза, кожа стала бледнее, словно тоньше, дрожали самые кончики пальцев на вытянутых вдоль тела руках, грудная клетка поднималась и опускалась едва заметно, настолько, что казалось, хозяйка «Калифорнии» совсем перестала дышать.

Гад захлебывался от удовольствия, заглатывая сокрушительную энергию, пробираясь, проталкиваясь наружу сквозь меня, посылая короткие, острые судороги по всему телу. Ненасытная, прожорливая тварь.

Призрак ни на что не реагировала, продолжая истекать странной призрачной кровью, густой, как кисель или как будущий янтарь.

Мара протянула руку к коробке. Медленно, бесконечно медленно опустилась на колени перед изувеченной девушкой, положила напротив нее ключ и поймала взгляд призрака.

— Смотри мне в глаза, — ее голос стал низким, до странного многослойным, словно вместе с девушкой говорил еще кто-то. Словно этот кто-то был заперт в тесной комнате без окон. И в то же время Шелестова говорила мягко, так, если бы уговаривала ребенка. Ее голос сейчас пробирал до печени, доставал до нутра, до самого дна.

Даже Гад замер, как замирали обычно его жертвы.

— Смотри. Смотри мне в глаза. Узри…

Мара говорила негромко, но спрятаться, отрешиться от этого звука не было никакой возможности. Все мысли смело, те робкие остатки звуков, что еще были в комнате, стерло, исчезло все.

— Узри… — повторила девушка. И я сжал челюсти, а руки в кулаки, впиваясь пальцами в ладони, чтобы не поддаться, чтобы не быть пойманным в этот янтарь.

— Узри… — совсем тихо. Шепот был такой же многослойный, как и голос в самом начале, казалось, что даже стал еще глубже, больше.

И мертвая склонила голову. На сантиметр, может даже меньше. Наверняка меньше, но и этого было достаточно. Всего лишь намек на внимание, не более, и слишком яркие сейчас, почти кровавые губы Мары изогнулись в непонятной отрешенно-облегченной улыбке, дрогнули крылья темного перламутра, зрачки стали почти незаметными. Она сделала один-единственный глубокий вдох. Хотя сейчас любой ее вдох показался бы мне глубоким. А цвета карминово-красной дымки стали ярче. Призрак таяла.

— Ты должна вернуть ключ, — уговаривая, обещая, завораживая шептала хозяйка отеля. — Положить его на место. Узри…

Надсадное, судорожное горловое шипение и короткий, задыхающийся хрип — со стороны мертвой.

— Не сопротивляйся. Узри…

Туманное тело лишь едва вздрогнуло.

— Ты станешь частью чего-то большего. Ты растворишься… Разобьешься… И из твоих осколков… соткут другие души. Ты станешь частью многих… Гораздо больших, чем была когда-либо сама… Узри… узри…