— Ты напрашиваешься, — прохрипел в волосы.

— Да, — тонкие пальцы гладили мою грудь, губы прижались к шее. Она медленно и очень сладко меня целовала. Пахло потом и желанием, безумием, страстью.

Я вдохнул поглубже.

— Ты моя?

— Твоя.

— Повтори.

— Я — твоя.

— Еще раз.

— Твоя, — она улыбалась, почти смеялась. Прекрасно. Я любил, когда она такая.

Беззаботная, как весенний ветер, щемящая.

— Еще раз, Мара, — прохрипел я, голос вдруг куда-то делся.

— Ты приказываешь мне?

— Ш-ш-шелестова.

— Я — твоя, — прозвучал тихий, удовлетворенный ответ, вызвав очередную улыбку. — Я люблю тебя, Волков. Каждую твою гадскую часть, — ее губы накрыли мои. Тягучий, долгий поцелуй, заставляющий путаться мысли, снова плавиться.

Я с сожалением выпустил ее язык из плена, только когда перестало совсем хватать дыхания, подтянул девушку повыше, устраивая на своей груди.

— Хорошо, — я обхватил ее талию, прижал, втиснул в себя.

— Раздавишь, — пискнула Мара, рассмеявшись.

Глаза мерцали, покрасневшие губы снова манили, волосы скользили по моему лицу. Вот только…

— Выходи за меня, — пальцы гладили нежную щеку.

Мара замерла, задержала дыхание. Я ждал ответа. А она молчала, разглядывала меня, всматривалась в глаза, запустив руки мне в волосы, едва царапая сзади. И молчала. Так долго, что я невольно напрягся.