И я спустился ниже, кладя в рот очередной кубик льда. Собственное желание разрывало на части, било в голову, кипело внутри, как раскаленный металл, текло и плавилось в венах. Мне почти нечем было дышать, я почти задыхался.

Я развел шире стройные ноги, опустил голову. Лизнул. И снова. Мара закричала так громко, затрещала ткань под ее пальцами. А я наслаждался, и упивался, и не мог насытиться. Мне нравился ее вкус, запах.

Так дико.

— Ярослав…

Я укусил нежную кожу на внутренней стороне бедра. Поднялся.

— Что?

— Я хочу тебя…

— Хочешь?

— Волков…

— Приказываешь мне?

— Прошу, — простонала она, приподнимаясь на руках. — Пожалуйста, Ярослав.

— «Пожалуйста» что?

— Трахни меня! — прорычала Мара.

Я хрипло рассмеялся и сдернул повязку с глаз, освободил руки, просто потянув дурацкий пояс. И она набросилась на меня, впилась в губы, обхватывая ногами, насаживаясь, впиваясь ногтями в спину. Нас не хватило надолго, всего лишь несколько движений, судорожных, быстрых, диких. Я вколачивался в нее, вдавливая напряженное тело в себя, вбивался до основания, кусая нежные губы, ежимая в руках аппетитную задницу, чувствуя, как напряжение сматывается вокруг все туже и туже.

Мара хныкала, запрокинула голову, откинувшись назад, опираясь на руку. Почти до крови прокусила собственную губу. Она была восхитительна. Откровенна.

Я опрокинул ее на кровать, зашипел, снова укусил. Ее ногти разодрали мне спину, зубы оставили обжигающий укус на шее. Мара вскрикнула в последний раз, изогнулась, ежимая меня ногами, ее внутренние мышцы обхватили плотно.

Я с трудом сделал еще несколько толчков и дернулся. Меня разорвало в клочья.

Уничтожило. Смело.

Мать. Твою…

— Волков, если ради такого секса тебя просто надо хорошенько раздразнить, я готова делать это каждый день, — я перевернулся, и Мара прижалась ко мне. Я шлепнул ее по заднице и улыбнулся. Дыхание все еще не восстановилось, колючка говорила хрипло, дышала часто, была безумно горячей.