— Я решила.

— Хорошо.

Мне нужно было одеться — вещи лежали совсем рядом, но выбираться из кокона одеяла не хотелось. Показалось, что вновь похолодало, хотя веселые языки пламени в очаге горели ярко, пышно.

— Как угораздило? — вдруг спросила ведьма.

Я поежилась, плотнее обхватила руками чашку и, не глядя на Хильну, ответила:

— Я не предупредила целителя, что разблокировала дар, а сам он не проверил…

— Никто не мог заподозрить благородную эдель в обмане, — хмыкнула она, слишком напомнив мастера. — Что же такого стряслось, что целитель так торопился?

— Велерена стряслась.

Ведьма кивнула.

— Это было не праздное любопытство, — сказала она. — Такие сведения не будут лишними перед обрядом. — Хильна прикрыла глаза, под которыми уже были видны тени усталости. — В принципе, и того, что я увидела, хватило бы. Но лучше же подстраховаться? — Из-под ресниц темным огнем блеснули ее глаза.

Пока я собиралась, Хильна не обращала на меня никакого внимания. Она смотрела в окно и пила чай — наверно уже четвертую по счету чашку. И также, не глядя на меня, бросила через плечо:

— Вечером перед полнолунием приходи.

— Я понимаю, глупо спрашивать, что будет за обряд и каков у него окажется результат, но…

— Вот и не спрашивай. Дальше уже не твои печали и думы.

Возможно, ответ был слишком высокопарен, но я ему вняла. Когда тонешь, даже крохотная ниточка кажется толстым канатом, который обязательно сможет вытянуть. Во мне с каждым шагом, что отдалял от дома ведьмы, росла уверенность — она может сплети канат самой нужной крепости.

Перед экипажем, где ждал меня мастер я оглянулась — Хильна, как была — в одной рубашке, босая, простоволосая, шла в сторону реки.

* * *

Джетмир внимательно меня разглядывал, словно ожидал, что у меня будет отсутствовать какая-нибудь конечность или я вдруг полысею.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— В полном.