— Хорошо, к тебе какую-нибудь надзирательницу не приставили, — услышала она тихий смешок над головой. — Всё же полегче. Хоть разок увидеться получилось… Где ты откопала тот справочник? В жизни не видел такой истерзанной книги!

Стряхнув с себя грусть, он весело скосил глаза на подружку, но та молчала.

— Сандра?

Вместо ответа девушка прижалась к нему еще теснее и мучительно засопела, уткнувшись носом в его жилет. Нейл беспокойно нахмурился.

— Что случилось? Сандра! Да что с тобой?.. Или я в точку попал с «надзирательницей»?

— Нет, — едва слышно пробормотала она. — У меня правда всё хорошо и… Ох, Нейл! Я такое чудовище, я столько всего натворила! Ты никогда меня не простишь!

— Да за что же?!

— Это ведь всё из-за меня… Из-за меня тебя сослали в Предгорье, и тебе нельзя теперь приехать домой, а ведь ты ничего плохого не сделал! Ты же не знал, что я тогда приду, ты меня даже не заметил там, в библиотеке… А я забыла про амулет и всё испортила! Теперь его светлость сердится на тебя и, наверное, боги знают что о тебе думает, как папа и дядя Астор… Хотя нет, папа уже не думает, он знает правду, но дядя!..

Брови Нейла поползли кверху.

— Погоди, Сандра! — легонько сжав ее плечи, перебил он. — Барон знает, что мы друзья и ничего больше?

— Да… Я ему рассказала, но твой отец ведь не…

— Тоже знает. Когда он сказал, что ты уезжаешь в Даккарай, и это уже точно… — молодой человек, оборвав фразу на полуслове, снова нахмурился. «Ничего не понимаю! — подумал он. — Если всем всё известно, к чему эти бессмысленные предосторожности?» Он открыл было рот, чтобы поделиться своим недоумением с подругой, но Кассандра вдруг так отчаянно зашмыгала носом, что ему сделалось не до загадок. — Ну, ну… Брось, Сандра. Вовсе ты не «чудовище», хватит казниться. Это уже дело прошлое. И отец на меня не сердится, правда, он скорей беспокоится… Конечно, жаль, что мы так глупо попались, но Белая усадьба, в общем-то, не такое уж плохое место! А у тебя теперь есть дракон и ты можешь летать — чем плохо?

Кассандра, тихо взвыв, рывком отстранилась от друга.

— Ты не понимаешь! — воскликнула она. — Ты всегда был слишком добрый, а я… Ох, Нейл, я такая ужасная, такая подлая! Я ведь молчала до последнего, так мне хотелось в Даккарай, а платить за это пришлось тебе — скажи я сразу, что ты мне друг, на тебя не спустили бы всех собак, и ничего этого не было бы! А я ничего не сказала, еще и поддакивала, когда папа с дядей называли тебя… О-о!

Всхлипнув, она вновь с размаху уткнулась лицом в его жилет и заговорила сбивчиво, торопливо, то ли исповедуясь, то ли жалуясь — о том, чем пожертвовал ради нее маркиз Д'Алваро, о матери, что не смогла простить брату этого, о разговоре с отцом год назад, в ночь ее отъезда на Даккарайскую пустошь… Нейл слушал молча, изредка хмуря темные брови и машинально прижимая к груди ее судорожно сжатый кулачок. А когда она наконец затихла, только протяжно вздохнул и притянул подружку к себе.