был долгий разговор с садовым народцем насчёт посетителей, которых можно впускать, с

использованием дидактических карточек и "холодного железа". Удивительно было, что один

проспект, рекламирующий патио каким-то образом проник внутрь. Перевернув проспект, Кабал

обнаружил лихорадочно накарябанную надпись: "Они зажали меня в угол ради бога помогите". Он

смял его в комок и бросил в корзину для бумаг. На что ему сдалось патио?

Он поставил саквояж на стол в прихожей и втянул носом воздух. Затхлый и сыроватый, но он

думал, будет хуже. Дом он проветрит завтра, а сейчас нужно всё подготовить в ожидании гостя. С

чего бы начать? Огонь не помешает, ещё и начнёт разогревать помещение. Камин в гостиной был

чистый, правда, немного пыльный — такой же, как и до его ухода. В ящике он нашёл достаточно угля

и растопки. Дерево на ощупь было холодным и сырым, и Кабал сомневался, что оно займётся само по

себе. Взяв немного бумаги, что была под рукой, он подложил её под дерево и насыпал сверху угли,

зажёг спичку — типа "Люцифер" кстати — и поджёг бумагу. Сел, скрестив ноги на ковре, и стал

наблюдать, как пламя изгоняет из дерева сырость, как растопка начинает обугливаться и наконец,

гореть. Немного подуть, чтобы подбодрить зарождающийся огонь, и Кабал выпрямился, довольный

результатом. Он бы пожарил булочек или блинчиков, но ничего скоропортящегося в кладовой не

было; надо будет обновить заказ у бакалейщика. Он вытащил блокнот, открыл его, послюнявив

кончик тонкого карандаша. Может, чаю тогда? Он поди выдохся, но пить можно. Он начал писать.

Внезапно в комнате заметно похолодало, и он понял, что чай подождёт. Его гость пришёл чуть

раньше, чем ожидалось. Из темноты в углу выступил Старикашка. Он откашлялся, разбрасывая

столько слюны, что даже верблюды сочли бы это невежливым.