— Конечно. Мы благодетели. — Вилар невесело усмехнулся. — А мне неловко смотреть им в глаза. Я ничего не могу. Ни построить времянки, чтобы они грелись в перерывах, ни накормить досыта, чтобы сон был крепким, ни увеличить заработок, чтобы дорога домой стала веселее. Я ничего не могу!

— Это все?

— На одном из участков я столкнулся мальчишкой. Отец где-то в искупительном поселении, мать умерла. Ребенок один тянет семью: брата и сестренку. Я побывал у него дома. Странное слово «дом». Совсем не вяжется с тем, что я увидел. Я превысил свои полномочия… — Вилар подошел к камину, протянул руки к огню. — Им разрешили жить в ратуше. Но это не выход, Адэр! Я столкнулся только с тремя мальцами из нескольких сотен, а может, и тысяч никому не нужных детей. Как смотреть им в глаза?

— Это все?

Вилар резко развернулся:

— Адэр! Время уходит. Дети успеют вырасти, так и не осознав, что правитель не только наказывает, но и заботится. Где нам взять патриотов и героев страны, если сейчас эти ребятишки чувствуют себя изгоями?

— Ты закончил?

Вилар прислонился спиной к каминной колонне:

— Последнее время ты сам на себя не похож. Что с тобой происходит?

— Не видишь? У меня куча работы. — Адэр принялся перекладывать бумаги с места на место. — Что скажешь о картинах из дворца?

Вилар пожал плечами:

— Не думаю, что они дорого стоят. Хотя, как знать? Им больше ста лет.

— Я не рассматривал картины, как товар. Я смотрел на них, как на историю страны.

— Ты в этом смысле… Очередная столь нелюбимая тобой легенда. Миф, который нарисовало воображение художника.

— Конкретнее.

— Я их особо не разглядывал. Это ты сидел напротив них с такими видом, словно не подозревал, что люди умеют держать в руках кисть.

— Ты считаешь историю на картинах вымыслом?

— А ты нет? Везде с королем вельможи и простолюдины.

— Сейчас со мной тоже вельможи и простолюдины.

— Хорошо. Там была картина… правитель со свитой прогуливается по полю.