— Дочка, — вновь заговорил Йола. — Я не могу говорить об Иштаре плохо. Он очень помог нам.

Малика прижала ладонь к плечу — заныл старый шрам, оставленный прутом:

— Так возрадуйся! Я ублажила вашего спасителя.

— А ты не перебивай старика. — Йола поёрзал на краешке матраса. — Ракшады такие, своего не упустят. Задурманят тебе мозги, ты и забудешь о доме. Они своим-то бабам, вон, задурманили. Сидят как мышки и даже не пикнут.

— Йола! Не трави душу!

— Я не травлю. Я чего сказать хочу… Когда-то у нас был трёхмачтовый корабль. Моряки надолго уходили в море. До острова Ориенталь путь не близкий, три недели в открытом море. Потом обратно. Это у ракшадов такие корабли, что не успеешь оглянуться, и ты уже на месте. Наш кораблик был тихоходный, шёл на одних парусах. Моряки покидали берег Грасс-Дэмора и мечтали быстрее вернуться домой. И всегда возвращались, хотя бывали в таких переделках. А знаешь, почему возвращались?

— Почему? — спросила Малика, глядя на аллеи, затянутые густо-розовыми сумерками.

— Они вступили в сговор с Богом. У каждого моряка был ключ к сердцу. Они заговаривали их перед каждым плаванием и отдавали на хранение любимым. Бог не призывает на высший суд людей с закрытыми сердцами.

— Красивая сказка.

— Это не сказка. Когда наш корабль сгорел, о заговоре забыли. А я помню. Благодаря твоим родителям у тебя два ангела-хранителя, Малика. Огонь и вода. Веришь ты в Бога морских пучин или нет, он всегда с тобой рядом. Обратись к нему с просьбой, и он услышит.

— С какой просьбой, Йола?

— Ты хочешь вернуться домой? — спросил Мун.

Малика потёрла плечо; шрам горел огнём.

— Хочу.

— Вот и попроси нашего Бога перекинуть мостик над морем, чтобы ты нашла дорогу обратно.

— Мун съездит к Ахе, — сказал Йола. — Брат сделает ключ, а я напишу заговор.

— И кому я должна его отдать?

— Тому, кого любишь.

— Адэру? — Малика выдавила улыбку. — И что я скажу? Вручаю вам ключ от моего сердца?

— Я могу вместе с горничной войти в его апартаменты и где-то спрятать, — предложил Мун.