Подойдя к Чари, Малика расстегнула зажим на её шее, сняла с неё чаруш и сделала шаг назад, чтобы рассмотреть женщину. Чари было от силы лет двадцать пять – почти ровесница Малики. Красивое шоколадное лицо, тоскливые, чуть навыкате кофейные глаза, маленький рот. Каштановые волосы были заплетены в косички так туго, что брови заняли неестественно приподнятое положение, будто женщина постоянно удивлялась.

– Она немая, но не глухая, – сказала Малика, разглядывая золотые серьги в ушах Чари. Красивые серьги: завитки, соединённые тончайшей сеткой.

– Ей отрезали язык.

Малика рывком повернулась к Альхаре:

– Как – отрезали?

– Когда-то я произнёс перед Хазирадом крамольную речь.

– Произнёс ты, а наказали её?

Сжав губы, Альхара кивнул.

– И что ты такого сказал?

– Я заступился за воинов. Но Шедар всё равно казнил их. Иштару удалось сплотить вокруг себя людей, которые хотели перемен в армии. Это была не просто сотня воинов, а сотня командиров. Они поддерживали его и пошли бы за ним хоть к дьяволу. И вдруг Иштар попадает к вам в плен.

– Шедар казнил их вместо Иштара.

Альхара кивнул:

– Командиров, их жён и кубар.

– А детей? – Малика приблизилась к нему. – Что стало с детьми?

– Если я скажу, меня и мою семью уничтожат.

– Альхара, я виновата перед тобой. Ты пострадал из-за меня, а я ни разу не пришла и не поинтересовалась: как ты, где ты.

– Шабира никогда и ни перед кем не бывает виноватой.

– Виновата. Я предлагала тебе дружбу, а повела себя как предатель. Мне очень стыдно. И мне тяжело говорить, что ты можешь мне доверять. Я не заслужила твоего доверия.

Альхара посмотрел Малике за спину. Малика оглянулась. В глазах Чари застыл страх. Она не верила шабире…

Повернувшись к Альхаре, Малика легонько пожала ему руку: