– Не-е-е… Я такое слушать не буду, – сказала врач и торопливо покинула комнату.

– Иди-иди! – крикнула Малика ей вслед. – Спасай людей от насморка. На большее ты неспособна.

Акушерка вскочила с табурета и, прошмыгнув мимо матери-хранительницы, скрылась за дверями.

– Ну и чего ты добилась? – спросила с ехидцей Фейхель. – Просила врача, а сама?

– От них мало толку. Сколько у меня времени? – повторила Малика.

– Без воды ребёнок может прожить не более шести часов

– Значит, осталось четыре часа. – Малика сняла промокшую от пота чаруш, затолкала её за поясок. – Самааш, милая, ты можешь ходить?

– Она очень слабая, – ответила Фейхель вместо дочери.

Стянув со спинки кровати покрывало, Малика постелила его на пол:

– Самааш, перебирайся.

– Что ты задумала? – поинтересовалась Фейхель.

– Отнесём её ко мне.

Фейхель схватила Малику за локоть:

– Она останется здесь!

Малика посмотрела на старушечьи пальцы, вцепившиеся в рукав. Устремила взгляд на мать-хранительницу:

– Этого достаточно, чтобы тебя казнить.

– Моя дочь из-за тебя окажется в аду.

– Она уже в аду.

– Самааш, дочка. Не слушай её. Её вера лжива. Бог оставит нас, если мы не будем бороться с лживыми верами.

– Бог уже оставил вас, – сказала Малика. – Теперь я вместо него.