– Оставил?
– Забыл.
Малика повернулась к Иштару:
– Как такое может быть?
– В жизни всякое случается.
– И что ты?
– Я там не прижился.
Серебристый месяц вдруг вспорол хмурое небо, сквозь серую пелену прорезались звёзды, и мир приобрёл объём. Из стен дворца выдались вперёд балконы. Деревья стали выше, кроны – гуще, гул моря – ближе. И лишь светильники по-прежнему рисовали на каменных плитах плоские жёлтые овалы.
– Почему люди иногда совершают поступки, которые противоречат здравому смыслу? – произнёс Иштар.
Малика пожала плечами:
– Не знаю.
– Я говорил, что порой наши с тобой желания совпадали. Это правда. Но я ничего не хочу разрушать, хочу двигаться вперёд, ты же готова всё разрушить. Понимаешь разницу?
– По-моему, нам пора попрощаться.
– Я понял, зачем ты устроила комедию с судом. Теперь люди тебе доверяют. И кто осмелится тебе возражать? Ты ведь заткнула за пояс не кого-то, а верховного жреца. Весь народ встал на твою защиту. И никто не знает, как тебе досталась победа.
– Я лучше уйду, пока не все мосты сожжены, – сказала Малика и встала.
– Ты задумала сыграть на этом доверии.
– Спокойной ночи, Иштар, – сказала Малика и ступила на мостик.
– Я буду следить за тобой, – прозвучало в спину. – И если что-то заподозрю, я тебя уничтожу.
«Будет поздно», – подумала Малика, прижимая письмо к груди. Пересекла террасу, чувствуя затылком тяжёлый взгляд, и вошла во дворец.