– Получишь, – согласился Иштар и тут же предупредил: – Не ставь их и себя в неловкое положение.

– Не буду.

– Детям и замужним женщинам запрещено выступать на сцене. Кубары даже не обсуждаются.

– Я это учту.

– Ну и зачем тебе площадь Единства? – вклинился в разговор Хёск. – Сколько в Кеишрабе актёров? Не думаю, что больше двух сотен. Установите подмостки на улице или на любой другой площади.

– После праздника я уеду, – сказала Малика. – Это представление – мой прощальный подарок Ракшаде. Неужели так тяжело уступить мне?

– Дело ответственное. Справишься одна? – спросил Иштар.

– А я не одна. Мне помогут воины, мать-хранительница и мой легат.

Немного подумав, Иштар промолвил:

– Видать, пришло время возродить старую традицию.

Поднявшись на ноги, Малика пробежала взглядом по мраморным статуям, установленным вдоль стен. Кто из них предок Иштара? Вряд ли скульпторы стремились передать абсолютное внешнее сходство. Хотя… вот этот, что стоит ближе всех к двери, похож разрезом глаз и очертанием губ.

Малика подошла к изваянию, легонько пожала каменную руку и покинула зал.

***

Едва успел догореть закат, как небо затянуло облаками, и сумерки стремительно сгустились. По периметру площадки с бассейном включились светильники на низких ножках, и сад, отступив в серую пелену, стал плоским. Дворец Шабиров превратился в вытянутое тёмное пятно с вереницей освещённых окон.

За стёклами, похожими на сшитые разноцветные лоскутки, находился обеденный зал. За перламутровыми окнами, будто покрытыми слёзами дождя, располагалась спальня, украшенная цветами. Их принесли вечером. Вместе с запиской, в которой Иштар просил Малику дождаться его.

Она ждала. Прохаживалась вокруг бассейна, хотя валилась от усталости с ног. После встречи с советниками Малика навестила Галисию, переговорила с матерью-хранительницей, побывала в библиотеке главного храма и объяснилась со стражами. Последнее далось особенно тяжело.

Затея с праздничным представлением пришлась не по душе Луге и Драго. Они были напуганы судом над Маликой, опасались гнева Адэра и боялись мести Хёска. Но Малику, как ни странно, поддержал Мебо. Иштар забрал его с рисовой плантации за пару дней до суда. Мебо – похудевший, с солнечными ожогами на лице и ушах – толком ещё не оправился после изнурительной работы. Однако, узнав о задумке Малики, поднял руку, покрытую струпьями, и промолвил: «Я за. Хочу посмотреть на их морды».

Услышав хлопок двери, Малика повернулась к дворцу. По террасе шли Иштар с Хёском и незнакомый человек в деловом костюме. «Посол», – промелькнула мысль. Хочет удостовериться, что с шабирой всё в порядке.