— Его супруга умерла через год после свадьбы, а он после её смерти правил ещё тринадцать лет. — Летописец сник и стал похож на каплю чернил, свисающую с кончика пера. — Если бы Зерван любил моруну, он бы светился от счастья. А он был несчастным человеком.

Перед внутренним взором возникли портреты Зервана. Грасс-дэ-мор процветал, а правитель угасал, будто что-то высасывало из него жизненные соки.

— А я? Я счастлив? — спросил Адэр.

Кебади впился в него взглядом. Сожалея о вылетевших словах, Адэр водил пальцами по обложке. Поздно натягивать на лицо равнодушную маску. Старик успел прочесть всё, что надо и не надо, потому и молчит.

— Вы хозяин своей судьбы, — наконец промолвил летописец.

Адэр потёр грудь. Жжёт там что-то…

— Нет. Я даже себе не хозяин.

Глаза Кебади — светло-серые, почти бесцветные — влажно заблестели. Адэр скривился. Вот только не надо сантиментов! Верный способ взять чувства под контроль — подумать о чём-то отвлечённом. Адэр посмотрел на Парня, мирно посапывающего возле проёма, закрытого куском брезента. Весной необходимо подобрать ему самку. Но где её найти — большую, крепкую, — чтобы смогла выносить щенков зверя?

— В пророчестве не говорилось о природных катаклизмах. Почему Странник не предупредил народ о землетрясениях, потопе и засухе?

— Вы в него не верите, — промолвил Кебади.

Адэр положил тетрадь на стол, а летописец не заметил, хотя пять минут казалось, что старик ждёт не дождётся, когда сможет спрятать память о деде в дальний ящик и больше никому не показывать.

— Сказкам верят простолюдины, — сказал Адэр. — Они верят всему, а другие этим пользуются. Необразованный, невежественный народ легко околпачить. А ещё легче запугать. Любая власть держится на страхе. Как думаешь, Кебади, на чём держится власть моего отца?

— На любви народа.

Адэр хохотнул:

— Кебади, не будь таким наивным. Власть моего отца держится на страхе. Народ привык к спокойствию и благоденствию и боится перемен, которые принесёт с собой следующий правитель.

— То есть вы.

— То есть я. Как ни странно, моя ссылка в Порубежье усилила власть Могана. И если, к примеру, завтра я захвачу престол Тезара, а отца отправлю в изгнание — народ уйдёт за ним, и Тезар опустеет. Я буду править подхалимами, лгунами, стяжателями и землями, заросшими сорной травой. — Адэр вскочил, поражённый внезапной мыслью. — Кебади! Сколько лет ты провёл в замке?

— В этом году исполнится семьдесят восемь, мой правитель.

— Собирайся, идём на прогулку.

Через полчаса Адэр в сопровождении летописца и охранителей шагал по чердаку вслед за Муном. Позади процессии семенил Гюст. Большое помещение загромождала старая мебель, накрытая посеревшими от времени чехлами. Однако ни пыли, ни паутины Адэр не заметил. Мун исправно следил за чистотой и порядком.