Она кругами бродила по одному из залов — огромному, полному странных приборов, вращающихся шаров, песочных и железных часов, трубок, — при каждом шаге ощущая боль, которая почему-то именно сегодня вернулась. К сожалению, новое тело до сих пор время от времени напоминало ей, что оно новое… Солнце заливало негромко шуршащие механизмы, меняющие форму фигуры, побеги с шипами на белых колоннах. Иногда под сводчатым потолком, вереща, проносились местные птицы — маленькие, неказистые шарики с пёстрым оперением — и Тааль вздрагивала, провожая их глазами. Птицы беспрепятственно порхали по всему Эанвалле, по сотне раз в день заставляя её вспоминать об утраченных крыльях.

— Ты только посмотри на него! — умилённо пропела Гаудрун, перепархивая с одной ветви тиса — пушистого, разросшегося зелёным облаком — на другую. За время житья в Эанвалле она сильно потеряла в весе, стала маленькой и лёгкой, точно едва оперившийся птенец; или, может быть, Тааль просто так казалось из её нынешних размеров… — Он уже ровно держится на крыле, совсем как взрослый. А маховые перья?… Ну не загляденье ли? В нашей семье ни у кого таких не было.

Хаос в Альене желал этого — и, чтобы угодить ему, Тааль бросалась во грех, отказываясь от свободы, данной по праву рождения. Отказываясь от крыльев.

Гаудрун серьёзно кивнула и склевала дольку. Она никогда не была поклонницей плодов и вообще сладкой пищи, предпочитая ловить насекомых (игра в охоту захватывала её), но гостинец приняла с благодарностью.

Альен получит всё, что захочет, но окажется связан с Тааль — малознакомой девчонкой — вечными Узами, которые ему не нужны.

Если бы он не говорил так спокойно, Тааль бы решила, что он издевается… С проклятых деревьев облетали цветы; под потолком огромные часы с шестью стрелками прозвонили четырежды; у Тааль кружилась голова и подгибались колени, как от неведомой болезни, хотя Альен даже не дотрагивался до неё, если не считать этого невинного, лёгкого прикосновения — любой майтэ из родного гнездовья всегда мог дотронуться до неё так крылом или клювом… Невидимое пламя продолжало глодать Тааль. Она закрыла глаза, вспоминая уроки Ведающего. Я не слышу тебя, зло; я не вижу тебя; я не принимаю тебя.

Ривэн громко сглотнул и снова не закончил фразу. Альен на мгновение прикрыл глаза, пытаясь представить, что он чувствует. Что сам он испытывал рядом с бессмертными — в первые дни и сейчас?…

Приходила утром к кентавру, а не к нему?

— Она рассказала мне об Узах Альвеох. Вкратце, но всё же поведала о том, зачем тауриллиан так тянули к себе вас обоих, — кентавр сокрушённо качнул головой. — Я и раньше слышал легенду об Альвеох, об осиной царице, но с таким колдовством никогда не сталкивался… То, что я узнал, расстроило и смутило меня.