Но тот не кинулся.

Бентэйн беспорядочно размахивал Языком Шахор. Первый удар вонзился в землю. Голова Джо осталась лежать. А сам конь перекувырнулся через себя вслед за всадником. Ингвар улетел далеко, а Джо остался на месте. Латник крякнул, вытаскивая меч, глубоко ушедший в сырую землю. Но потом что-то пошло не так.

Он стал размахивать мечом влево и вправо, будто отгоняя от себя навязчивый костровый дым. Сначала тот полыхал красным пламенем, проглотив весь оргон убитого жеребца, а потом стал светиться ещё ярче.

— Помоги! Помоги мне!

Бентэйн раздирал завязки шлема. Он пытался справиться с замком одной рукой, к тому же всё ещё закованной в латную перчатку.

— Помоги мне! Ну же!

В другой руке метался Язык Шахор, теперь уже объятый пламенем, постоянно искрящийся, вибрирующий, как разбуженный улей.

— Что жжётся перчик, гад?! Это тебе за Джо!

Ингвар не представлял себе такого эффекта. Подумал, что у латника должно быть какая-то аллергия именно на этот сорт перца. Или в специи была добавлена какая-то отрава. Но потом Бентэйн содрал забрало. Стало понятно, что приправы не виноваты.

Его лицо было покрыто пчёлами. Он провёл рукой, освобождая место для вдоха. Латная перчатка обдирала вздувшиеся волдыри с чёрными заусенцами. Из металлического воротника поползли пауки. Сотни бледно-серых пауков размером с монету ковыляли на тонких лапках, тащили за собой белёсые нити. В то время как другие плевались чем-то, по-видимому, жгучим.

— Помоги мне! Пожалуйста!

Насекомые проявляли большой интерес и к доспеху. Пауки отрыгивали зеленоватую кашицу, чтобы растворить латы. Творили с металлической махиной то, что обычно проделывали с мухами. Поедали живьём, переваривали снаружи. А пчёлы занимались латами изнутри. Они строили улей, выедая, выгрызая и встраивая соты в тело ещё живого латника.

— Помоги мне! Пожалуйста!

Бентэйн булькал, ещё пытался дышать, давясь и чавкая пауками.

Узор на его колдовских латах пенился каплями руды, которые проступали сквозь металл. Язык Шахор трепетал в предвкушении, раскалялся от розового к красному, к рыжему, жёлтому, белому, пока наконец не вспыхнул на грани синего и фиолетового.

Латник затих. А гул только усиливался. Внутри доспеха шла оживлённая работа целой колонии. Руки Бентэйна иногда ещё вздрагивали. Но было уже непонятно, он ли подаёт признаки жизни, или это трепещет рой насекомых, шевелится тысяча пчёл внутри растворяющегося доспеха.

Глаза Бранда остекленели. Он забыл даже дышать.

Глава 58 Бросок Уробороса

Глава 58 Бросок Уробороса

Глава 58