Пока парень решался, Нинсон получил ещё шесть стрел в баклер, и ещё шесть прошили доски совсем рядом с краем кулачного щита. Ингвар смотрел, как достают перекорёженного Грани, как послушно люди скидывают одежду, как черноглазая расшнуровывает ботинки Грани и грозит кулаком ему, Ингвару. А потом помогает вести покалеченного усача, закрывшего её собой.

Каждый, принявший условия, не забывал показывать пустые руки и кричать, что сдаётся. Промолчала только черноглазая.

— Стой, подруга! Или сдавайся, или стрела. Уговор был такой. Я тебе воочию показал, как Грани к тебе относится. Это дорогого стоит.

— Он мой муж, клять! Я знаю, как он ко мне относится.

— Грани, если она не скажет, что выходит из боя, мне придётся прострелить ей ногу или руку. Две сломанные руки на семью у вас уже есть. По-человечески тебя прошу, скажи ей. Я не шучу.

С неприятным удивлением Ингвар понял, что не блефует.

Он действительно выстрелит в женщину, если та не подчинится.

Кажется, и остальные это поняли. Нинсон крикнул:

— Не учите судьбу плохому, ребята!

Грани страдальчески посмотрел на жену без единого слова.

— Сука ж ты какая... — выругалась черноглазая. — Дай нам пройти. Я сдаюсь!

Красный Волк, которого окропило ядом, словно и ждал этого. Тоже крикнул:

— Сдаюсь!

Этот вопль был визгливым и яростным, как боевой клич. То ли жечь стало сильно, то ли командир держала его до последнего. Он побежал не к кучке шмотья, где должен был сложить вещи, а к воде.

Ингвар достаточно ясно указал порядок действий. Порядок был нарушен.

Нинсон не любил правила. Не любил наказания. И вдесятеро против того не любил наказания за неподчинения правилам. Но если он помилует этого парня, будет ещё больше смертей.

К тому же осталось всего три стрелы.

Четвёртая из шести не попала. Плюхнулась в воду. Всплыла кверху брюхом и поплыла бочком, как дохлая рыбка.

Пятая лишь оцарапала парня. Хватит с него. Красный Волк упал, взбаламутив воду. Пополз, обтирая начавшее распухать лицо.

Сделай всё, что зависит от тебя — а в остальном положись на судьбу.