Котелок с ядом, котелок с маслом, все приготовленные ловушки закончились. Арсенал невелик. Самодельное копьё разрубил Бентэйн. Поварской нож остался валяться где-то на месте их боя. Сыпавшийся ржавчиной сакс сломался ещё ночью, во время рубки и обтесывания осинок для ловушки.

У Ингвара оставался только подсайдачный ножик со скелетной рукоятью. Обманчиво простой, как набросок в несколько линий. Но то был клинок работы Кутха, величайшего ножедела Лалангамены. Если верить рекламе, он стоил золота по весу, рубил гвозди, резал платок на лету, удобно лежал в руке, завораживал клювиком-клеймом Кутха.

И последняя стрела. И неверные горшочки с чёрным песком.

Нинсон знал, что попадёт, если высунется и выстрелит в Фэйлан.

Ингвар даже не сомневался. Это была бы весьма куртуазная история.

Попасть в вожака поисковой группы Красных Волков последней стрелой.

Однако за то время, что понадобится ему: выглянуть, прицелиться и отпустить тетиву— Красная Волчица успеет послать в него самого минимум парочку стрел.

И оставаться на охотничьей полке тоже никак нельзя. Оглушенные натиском раненые рано или поздно начнут приходить в себя. А Фэйлан могла просто рискнуть и метнуться в лес.

Упала на дорожку последняя Грязнулькина стрела. Не воткнулась, а проехалась по влажной земле. Всё. Теперь девочка убежит в лес и сгинет там, если он сейчас же не наколдует что-нибудь.

Ингвар уже и сам не замечал, как шнуровал реальность, как смело подсвечивал силуэт, как уверенно стрелял, бросив руны. Он приготовился, задержал дыхание и вздрогнул, когда эхом его мыслей о колдовстве раздался многоголосый вороний грай.

— Таро, это я! Выгляни, пожалуйста!

Снизу кричала Тульпа. Нинсон не мог не узнать голос.

Наклоняясь через скамейку, он рисковал получить стрелу. Но вороний грай должен был означать, что весь мир замер. Или точнее, это он — наследник Таро Тайрэна — ушёл в своё особое состояние, когда все вокруг едва двигались и дышали, а он соображал с обычной скоростью. Эдакая общемировая руна Ярра невероятной мощности затопила всё, кроме Ингвара и Тульпы.

Поэтому он сначала оглянулся на Навье озеро.

Всё та же рябь, всё так же ходит ветер, раскачиваются кроны деревьев.

Ничего не поменялось. Отравленный продолжал скулить на одной ноте. Правда, остальные раненые едва шевелились. Даже черноглазая застыла на одной ноге с ворохом перевязок. Она ещё раз наведалась к вещам и теперь на ней была пожелтевшая рубашка, чуть прикрывающая смуглую задницу, и накинутая на плечи красная волчья шкура.

Та женщина, что испугалась масла, ещё только раздевалась. Она замерла, запутавшись в штанинах. Вся остальная одежда мокрым кулём валялась у её ног. Ингвара заворожила бледная, мягкая, большая, по-настоящему большая грудь немолодой женщины.