Вскоре бетель начал действовать, и Нинсон сплюнул длинную тягучую струю красной слюны. Потом надел куртку Бентэйна, взял люмфайр, вооружился топором и пошёл искать Грязнульку. Он опасался, что Бэр и Гвиневра могут услышать крики и не звал куклу. Просто бродил кругами, повторяя:

«Двадцать-двадцать-двадцать-двадцать-двадцать».

Но Грязнульки всё не было. Сейда тоже. Было пусто.

Даже янтарные глаза Уголька не светились. Желтели, как две неживые стекляшки.

Ингвар подумал, что надо бы забрать Уроборос, пока ещё помнит, где повесил лук. Зашёл за пригорок и отыскал кусты, в которых пряталась Целлия. На всякий случай осмотрел, не оставила ли она чего-нибудь. Но смог отыскать только осколки стекла. Наверное, то был раздавленный пузырёк с зельем Хорна, обострявшим чутьё на запахи.

Ингвар подумал, что не смотрел в боковых карманах плаща. Там должна была остаться ещё одна склянка, которой хвастала Целлия. С её-то помощью он отыщет Грязнульку. Это было важнее всего. Но сначала лук.

Уголёк захлопал крыльями над головой и приземлился на тот сук, куда Нинсон повесил оружие. Янтарные глаза призрака фамильяра смотрели не вниз, на Уроборос, а вверх. Ингвар проследил за взглядом ворона и обнаружил куклу.

Оказалось, что она сообразила отойти подальше. И даже догадалась выбрать место, к которому вернётся Великан. Она помнила, как он расправился с Красными Волками, помнила и его слова о том, что люди в лесу не смотрят вверх. Она забралась на дерево и теперь сидела на тонкой ветке, на высоте метров пяти. В свете люмфайра белая кожа бёдер казалась розовой. Бордово-фиолетовые синяки, расплывшиеся на ягодицах, казались просто грязью, которую легко смыть. Пальцы с запёкшейся под ногтями кровью казались просто испачканными в земле. Но на самом деле девочка была чуть жива.

Ингвар слышал, что оргона в ней теплится ненамного больше, чем в дереве, к мокрой коре которого она прижималась из последних сил.

— Грязнулька, — тихо позвал Великан. — Это я.

Девочка сидела, плотно обхватив ствол ногами и руками, закостенев в локтях и коленях, вжав голову в воротник куртки Фэйлан. Сарафанчик был выпачкан в земле, а кожа на ногах покрыта налипшими иголками. Видимо, она извалялась в земле, прежде чем лезть на дерево. Может, для маскировки, может быть, чтобы сбить запах.

Умница, одним словом.

— А это я, — промяукала девочка, и мордочка её некрасиво сжалась, и она чуть было не заплакала, но поборола себя и только сказала: — Фирболг, я не могу слезть…

— Ты в порядке? — прошептал Великан.

Нинсон прекрасно видел, что она до полусмерти замёрзла и совершенно не в порядке. Он не мог толком объяснить, зачем задал этот дурацкий вопрос.