Кратистобоец указывал ей пириктой нынешнее положение Сколиозы.

— Они не сходят к подсолнечным сферам, а движутся нынче по эпициклу Юпитера. Солнечный эфир понесет нас сюда, а вот здесь, под сферой Юпитера, мы раскроем Цветок. Запрем их там, если только они внезапно не свернут. Но даже если свернут — эфир Юпитера быстр… У нас хорошие шансы.

Аурелия прекрасно знала принципы межзвездного плавания, законы, столетиями создаваемые Эвдоксосом, Аристотелем, Провего, Ортэ Хасаном, Борелием и прочими. Вокруг Земли обращаются сферы эфира, сгущения ураниосовых орбит, складывающихся во в меру гармоничную меканику неба. Каждая сфера несет свою звезду — планету либо Солнце, — состоящую из цефер, характерных для данной сферы, связывающих ураниос с архэ остальных первоэлементов; например, в Солнце связывается по преимуществу пирос. Сферы движутся с разной скоростью и под разными углами. Это не настолько уж божественно совершенное движение, каким его воображали себе первые философы и астрологи, поскольку эфир не держится одного центра и почти всегда увеличивает, пусть и минимально, деференты и переходит на орбиты еще более высоких эпициклов. Провего напрямую утверждал, что для эфира не существует чего-то такого, как «начальный деферент», — есть только эпициклы, с видимыми или неразличимыми для человеческого глаза отклонениями и эксцентрикой.

Именно по этим эпициклам кружат вокруг Земли: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн. Отдаляясь от Земли, мы влетаем в сферы с различной средней скоростью и направлением вращения ураниоса. Потому ставят паруса, раскрывают крылья и — манипулируя углом их наклона и используя нумерологию цефер материала, из которого те выполнены, — улавливают эфир, кружащий по орбите, на которую ладья должна взойти. Чтобы двигаться сквозь небесные сферы или противу их движения, должно осторожно галсовать в эпициклах легчайшего эфира. Так плавают по небу.

Из анализа перемещения Искривления следовало, что адинатосы также зависят от небесной меканики; иначе Кратистобоец и мечтать бы не смог настигнуть и окружить их в открытом космосе. И все же перед ним было неизмеримо сложное навигационное задание.

Аурелия глядела, как он проигрывает на ониксовом небе очередные варианты маневра окружения, названного Цветком. Лунный Флот должен развернуться перед Искривлением, подобно бутону по весне, и сомкнуться вокруг адинатосов, будто росянка. Красота маневра состояла в том, чтобы после выхода флота на исходные позиции, то есть после схождения перед адинатосами из более быстрых эпициклов, всё дальнейшее движение как Флота Лунного, так и Арретесового, будет следовать исключительно из небесной астрометрии, и Цветок должен закрыться самостоятельно, как некая мастерски исполненная меканическая ловушка, смертельный перпетуум мобиле. Аурелия уже почти могла узреть эту красоту; настолько объяла ее аура стратегоса, что она узнавала его Форму даже в том, что пока не существовало, что еще лишь было придумано. Самый красивый — тот план, который выполняется сам по себе. Бог стратегосов не создавал мир — он лишь спровоцировал его к бытию.