Лунный Флот летел, рассеянный на пространстве свыше 10 тысяч стадиев. Более плотный строй был невозможен по очевидным причинам. Уже покидая сферу Луны, они растянулись в астрономической процессии, между авангардом и арьергардом — полдюжины созвездий. Со временем строй еще больше растянулся; теперь первый и последний корабли даже не двигались на волнах одного и того же эпицикла. Флот разделился на пятнадцать армад, собравшихся вокруг кораблей Сил и Кратистобойца. Кратистобоец старался удерживать «Мамеруту» относительно посредине, хотя бы из-за неминуемого запаздывания сообщений. Астрологи всякий день сызнова рисовали ему на темном стекле текущее созвездие флота, разноцветными тинктурами означивая предположительные границы антосов Сил.

Курс оставался неизменным, но все прочее в рисунке неба менялось. В чем более высокие сферы они восходили, чем дальше от Земли, тем быстрее — при сравнимой угловой скорости — становились волны эфира. Если бы крылья лунных ладей могли перехватывать и передавать кораблям всю скорость ураниоса, флот перемещался бы в полном соответствии с кружением небесных сфер (по крайней мере, настолько, насколько позволял бы ему сквозьсферный курс). Однако все было несколько иначе. Узор созвездий и положение планет менялись с каждым часом.

Пока не миновали сферу Солнца, наибольшее разнообразие вносили его закаты и восходы, когда оно догоняло и перегоняло их на своем эпицикле. «Мамеруту» тогда заливали попеременно яростные бури резкого сияния и столь же резкой тьмы. Именно поэтому цеферы брони ладей, предназначенных для столь высоких плаваний, этих пузатых лунных мотыльков, были настолько черны: желая оставаться в плоскости эклиптики, они должны были пролететь мимо Солнца, сквозь кольцо огня. Флот продолжал ускоряться и, если цыганские хронометры говорили правду, достиг нынче половины скорости Солнца, сияние и мрак охватывали «Мамеруту» пятидесятичасовыми циклами.

Господин Бербелек наблюдал феномены эфира, недоступные с Земли и Луны. На границах и между сферами, где эфир наиболее разрежен, но где смешиваются и сталкиваются друг с другом эпициклы разной скорости и направления, — там возникали самосущие, самородные квазиживые перпетуа мобилиа. Не анайресы — но нечто им подобное. Ангелы, даймоны неба, сплетающие в своем кружении цеферы нечистого эфира. Софистесы Лабиринта говорили, что се «цеферы уроборосовые»: единичные частицы столь длинные, со столь сильным Числом, что охватывали собой целый эпицикл — раскаленный круг в стадии диаметром. Господин Бербелек высматривал их сквозь темные оптикумы со страстью охотника. Здесь, в высоких царствах, даже даймоны обладали формой совершенных геометрических фигур.