– Да нет, – качнула головой Клава, – я была на остановке, диспетчер сказала, что она не приходила. Диспетчер Галю знает, она же часто ко мне приезжает… Диспетчер сказала, Галя в лес побежала…

Она так и ела Ромашова глазами!

– Ну, я ее не видел, – раздраженно буркнул он. – Может, она решила подышать свежим воздухом и на другую остановку пошла. Чего вы на меня уставились? Говорю же, я ее не видел!

Клава отвела глаза, огляделась и вдруг вздрогнула, уставившись в одну точку. Лицо ее резко побледнело.

– Что там? – вдруг спросила она низким голосом. – Что там такое?

Ромашов обернулся и увидел, куда уставилась Клава.

Из-под груды травы и веток предательски торчала нога Гали – та самая, которой она зацепилась за корень. Перепачканная грязью баретка…

Как Ромашов мог ее не заметить?!

Клава, протягивая вперед руки и странно сгибаясь, прошла мимо Ромашова и, сделав несколько валких шагов, упала на колени рядом с кучей травы и веток, под которой лежало мертвое тело ее сестры.

– Галочка! – крикнула она тонким голосом и начала проворно раскидывать ветки и траву, которыми та была только что засыпана.

Ромашов покачал головой и, достав пистолет, толкнул Клаву вперед – так, что она упала на не разворошенную до конца кучу, и с силой ударил рукояткой пистолета чуть ниже затылка.

Потом он взял убитую за шиворот, подтащил повыше, согнул ей ноги и снова принялся ломать ветки, рвать траву и забрасывать тела, но уже более тщательно, чем в первый раз.

Однако творилось что-то странное. Возбуждение распирало Ромашова, движения его были то тягучими, замедленными, то настолько резкими, что Ромашова начинало швырять из стороны в сторону. Он физически ощущал жизненную силу Клавы, которая вливалась в его тело, он буквально видел ее – и не мог понять, происходит ли все это на самом деле или он сошел с ума.

Ноги дрожали, Ромашов не чувствовал своего тела.

Кажется, он получил слишком много живой энергии от этих двух убитых сестер… Ему не по силам оказалось с нею справиться…

Он понимал, что этого не может быть, но его не оставляло ощущение, что он надут, как воздушный шар, и в любой миг может оторваться от земли и улететь. Надо было как-то «утяжелить» себя, наполнить балластом… Каким?

Цепляясь за деревья, Ромашов выбрался на дорогу и по обочине, от дерева к дереву, добрел до того же сельского магазина, где покупал папиросы.

В углу стояла бочка с солеными огурцами, от которой несло кислятиной – аж челюсти сводило. Полки были почти пусты, только на одной выстроились некрасивые хлебные кирпичи (карточки на хлеб отменили еще в 1935 году), лежали папиросы и стояло несколько бутылок с лимонадом. «Ясно как лимонад!» – внезапно вспомнил Ромашов одно из любимых выражений Артемьева и невольно усмехнулся.