Она была одновременно прекрасна и ужасна. Не живая, но и не мертвая, следящая за ними внимательно и настороженно. Каменная змеевласая голова на алтаре. Или на жертвенном камне?

Теперь Ника знала про нее все, чувствовала и ее боль и ее надежду, понимала. А что чувствовали Ксю и Юна? Они ведь тоже ее дети, силы их все еще достаточно, чтобы выдержать взгляд мертвых глаз и не окаменеть. Права была Агата: детям Медузы нечего бояться в лабиринте. Если только самих себя. Если только своих желаний…

Ксю и Юна ползали по дну пещеры, собирали драгоценности и золотые побрякушки в рыбацкие торбы, дрались и толкались. Не сверхсущества, но и не люди. Люди так себя не ведут.

Победила Ксю. Может быть, оказалась ловчее, может, коварнее и удачливее. А может, все сразу. Но ей удалось вырвать мешок из рук Юны, ей удалось завладеть сразу двумя мешками с дарами. Неслыханная удача. Наверное, такое не удавалось раньше ни одной из девушек рода Адамиди. Ксю доказала, что она лучшая из лучших. Юна ринулась следом, с воплями и проклятиями, оскальзываясь на скользких плитах лабиринта, цепляясь за остовы человеческих тел, в бешенстве отшвыривая их ногами. У такой Юны были все шансы догнать и перегнать…

Ника раскрыла свою сумку, шагнула к алтарю. Каменные змеи потянулись к ее рукам, а искривленные мучительной судорогой каменные губы сложились в подобие улыбки.

– Я дождалась, – послышалось в ее голове. – Спасибо тебе, дитя…