Сестра натянула на голову капюшон и уткнула подбородок в колени.

– Фрэнк – лгун.

Она права. Я подошел к перилам лестницы и посмотрел вниз. Темное пятно растеклось вокруг энциклопедий, сдерживающих воду у заднего выхода.

Энола заснула, прижавшись к Дойлу. Его щупальца ее обнимали. Объятия чернил и кожи. Мне некуда отсюда идти. Вода все у меня отобрала. Шторм заглушил радость, вызванную сожжением тех проклятых вещей. Получается, что я смог всего лишь сжечь вещи, имеющие историческую ценность, и уничтожил старинный журнал. Сразу после этого начался дождь. Где-то я допустил ошибку.

Я встал. Книги внизу, пожалуй, уже не спасти, но будет неправильно позволить им пропадать, не попытавшись хоть что-нибудь сделать. А еще надо посмотреть, что там нашла для меня Лиза Рид.

Дойл приоткрыл веки.

– Куда ты?

– Вниз. Хочу проверить, как там дела.

Парень едва заметно кивнул. Энола зашевелилась во сне. Одна из ее рук метнулась вперед.

– Она о тебе волнуется, – сказал Дойл. – Именно поэтому она сюда приехала.

– Ей не нужно обо мне волноваться.

Дойл огляделся. Лампочки замигали. Было непонятно, это из-за него или виноват шторм?

– Не знаю, мужик… Вокруг тебя все время происходит что-то плохое. Лучше иди работать к Роузу. Работа хорошая. Лично я себе другой не ищу.

В его голосе прозвучали едва уловимые нотки угрозы. Лицо оставалось спокойным. Один глаз наполовину открыт. Это отцу следовало позаботиться о том, чтобы плохие парни к ней не приближались. Теперь Энола оградила себя забором под напряжением.

– Я иду на цокольный этаж. Долго там не задержусь.

Мокрый пол. Тонкий слой воды поверх темно-зеленого покрытия придавал последнему красивый блеск. При каждом моем шаге раздавался чмокающий звук. В лодыжке гнездилась тупая боль. Я передвинул книги, разложил их на столах, но этого было недостаточно. Мне трудно было дышать. В воздухе стоял неприятный запах мокрой бумаги. Я перенес все, что смог, из отдела детской литературы. Я спас книги Торнтона Бургесса, сказки, «Гарри Поттера», убрал с нижних полок все, что я любил. Мне невыносимо было смотреть на то, как они тонут. Лампочка зашипела и взорвалась. Темнота окутала хранилище микрофишей. Столы слишком быстро заполнялись книгами. Уже трудно было выбирать.

Я прошелся между рядами картотечных ящичков и шкафов для бумаг. Газеты и журналы, сберегаемые на пленке, микрофиши, бумажные издания, которые еще предстоит перенести на пленку. Я не знал, что ищу, пока не нашел. «Бакен» за неделю, в один из дней которой я появился на свет. Потом я нашел издание, вышедшее сразу же после рождения Энолы. Раздел «Товарищ лодочника» знакомил с таблицами приливов и отливов, а также с прогнозами погоды. Высокие приливы, наблюдавшиеся в дни нашего рождения, схлынули без шторма. Виновным в катаклизме сочли полнолуние. После отлива дно оба раза обнажалось почти до самого Коннектикута. В еженедельнике, вышедшем после рождения Энолы, я нашел фотографию мужчины, стоявшего на песчаном дне посреди бывшей гавани. Лодки выбросило на берег. Рыба умерла. Сотни луфарей и камбал задохнулись, «утонули» в воздухе. Высокие приливы принесли не только нас, но и смерть. В голубоватом, мерцающем свете ламп я искал маму, а нашел ее шторм. Тот день, когда она умерла, оставил о себе воспоминания: я помнил, как мы ели яйца, как я провожал маму взглядом в ее последний путь. Но было еще кое-что… Внезапно налетел шквал, принеся с собой красный прилив, и берег заполонили мечехвосты.