– Блин! – вторила ему Энола.
Глубочайший стыд испытываешь тогда, когда умер, потом воскрес и приходится смотреть в глаза членам своей семьи. Теперь они думали, что я буду тонуть по три раза за ночь в баке-ловушке у Роуза. Я воображал, как они обсуждают, что со мной делать, нужно ли за мной присматривать. Я не привык, чтобы обо мне заботились, но есть определенные обязательства перед членами семьи. Пусть уж заботятся обо мне, если им так хочется. Никто из них, похоже, не заметил, что руки Энолы перестали дергаться, а Дойл уже не следит за ней украдкой. Нервозность ее покинула, и теперь сестра в большей мере напоминала мне ту маленькую девочку, какой была когда-то. Эта мысль отогнала стыд. Я победил. Пусть немного поволнуются. Заботясь обо мне, они не сразу заметят изменения в окружающем мире, в том, как пахнет солью воздух, не обратят внимания на перемены, произошедшие в нас.
– Он может жить со мной, – предложила Алиса.
Энола поинтересовалась, что я буду делать, где работать. Я перестал их слушать. Я представил себе спальню Алисы с абстрактной скульптурой из панцирей мечехвостов и с ее фотографией, сделанной Фрэнком.
Наши семьи – это наши якоря, удерживающие нас во время шторма. Они гарантируют, что нас не унесет от того места, где мы родились, что мы не забудем, кто мы такие. Мы несем наши семьи внутри нас подобно тому, как набираем воздух, ныряя. Они держат нас на плаву. Они поддерживают в нас жизнь. Я плаваю, прикованный к якорю с восемнадцати лет. Мне приходилось задерживать дыхание с самого моего рождения.
– Нет.
Никто меня не услышал, поэтому мне пришлось повторить.
Когда стало тихо, я сказал:
– Я не останусь здесь. Я хочу уехать отсюда.
Глаза Энолы округлились. Алиса выпустила из рук мою голову.
Глава 30
Глава 30
Песок оказался горячим, усыпанным камнями. Для старика такое не подходит. Надо прожить всю жизнь на берегу и иметь огрубевшие ступни, чтобы безбоязненно ходить по такому песку. Ощущение одиночества стало для него неожиданностью, впрочем, минуло уже немало времени с тех пор, как он ездил куда-либо без жены. Мари со снисходительным видом вызвалась присмотреть в его отсутствие за их букинистическим магазинчиком. Жена видела, как сильно он расстроен. Он был ей благодарен за то, что она его отпустила. Если бы не ее снисхождение ко всем его причудам и фантазиям, он бы ни за что сюда не приехал. Ему повезло. Настоящее взаимопонимание супругов – редкая бабочка. Он ступил ногой в воду.