Глава XX

Глава XX

Проклиная себя, что не опередил Сутгофа, полковник Николай Карлович Стюрлер велел замкнуть казармы лейб-гренадер цепью, взбунтовавшую роту не пускать обратно.

— Видите, как начальники боятся? Цепь ставят! — говорил меж тем на дворе белокурый двадцатиоднолетний Панов. — Полки придут сюда да всех вас перебьют за ложную присягу![51]

Смущенные выходом первой роты, солдаты слушали с тревожным жарким интересом.

— Все уж там, кроме вас, все за законного царя, все за Константина! — Мундир на Панове был расстегнут, словно вышел он во двор прохладиться с душной пирушки. — Ребятушки! У меня ж за вас сердце кровью обливается! Почто этому Каину присягнули, что на доброго нашего Константина покушался?! Брата родного в железо заковал! Разве не грех на вас, лейб-гренадеры?!

— И то, грех!

— Что ж делать-то?

— Идти за мною! Не пойдете — один пойду, пускай и моя кровь на вас падет! Но уж и вы пощады не ждите потом!

— А что, веди! Все одно пропадать!

— К Сенату!

— К Сенату!!

— Нет! Не к Сенату! — Успев с полчаса тому стакнуться с Каховским и Рылеевым, Панов понял, что пора метнуть на стол главную карту. — Идем на Зимний! Зимний нам нужней всего! Боевыми заряжай!

— На Зимний!!

— Ур-ра!!

— Стойте, солдаты! Это измена! — Стюрлер, проверявший цепь снаружи, вбежал на двор. — Не слушайте предателя! Солдаты! Вы ж присягнули! Разве присяга теперь ничто?!

— Присяга твоя обман!

— Кровью смоем присягу царю-Каину!

Под ударом хлынувшей толпы Стюрлер отлетел к стене, упал.

Цепь в мановение ока оказалась смята. Размахивая саблей, Панов бежал по Мильонной к Дворцовой площади. Больше девяти сотен лейб-гренадер, сотрясаю улицу грохотом, мчало за ним.