— Тут сильно круто, — сказал шепотом, — надо еще пройти, подале.

Сделал пару шагов по мягкой земле и снова полез вверх. Упал на живот и, снова съезжая, окарябал лицо. Сел, отплевываясь от попавших в рот стеблей. Поднявшись, решительно отошел сразу на десяток шагов, чтоб уйти от крутизны и полез вверх снова. Упал. Уже тукало сердце, но в голове еще не верил и удивлялся. Как это? Ходил тут сто раз. Тыщу раз! Темнота лощины вела далеко и он помнил, летом по дну течет хлябкая водичка, отмеченная яркой полосой травы, однажды хотели разведать, где заканчивается, пошли с ребятами. Но, покружив до заката, устали и, покусанные комарами, с грязными по колено ногами вылезли в степь, цепляясь за корни дерезы. …Если он сейчас от тропки идет, то так и будет, как жук навозный, ползти вверх и падать на спину. Ведь был снег, таял и после три раза шел дождь и снова снежок, недавно. Глина вся развезенная, каша просто, как на ней еще трава держится.

Трава… Вася встал, вытирая об куртку измазанные руки. Повернуть надо, идти и руками трогать траву: там, где тропка, будет в ней дырка. Осока сейчас высохла, но никуда не делась. Нагнулся, нащупал рукой травяную гривку. И пошел обратно, ведя ладонью. От дождей трава полегла, но рука ее все равно трогала, гладила, а там, где не будет ее, там он наклонится еще и нащупает глину на тропе.

Спина болела, идти внаклонку оказалось тяжело, и куртка мешает. А трава идет и идет под рукой ровненько. Через каждые два-три шага Вася выпрямлялся и отдыхал. Где же эта дура-тропка? А летом тут хорошо, комаров только много, прямо в уши залетают и в нос. Там, у тропки должен плоский камень лежать, белый, его всегда видно, только иногда водой из ручья заливает. И сейчас, наверное, под грязью спрятался. По тропе вверх тоже камушки, ступенечками, кто-то накидал и даже прикопал, чтоб дождями не смыло. Только вот найти бы, и вылезет.

Покричать, конечно, можно, пока недалеко ушел. Но там дядя Петя. Он сразу и скажет, в интернат, там не забалуешь. Вася выпрямился и посмотрел на светящийся циферблат. Еще все шумят, друг к другу ходят, потом сядут старый год провожать. Это через три часа только будет. Его не сразу хватятся, мало ли — в доме где толкется. Но потом вдруг начнут искать? Надо бы поскорее уйти, чтоб не нашли.

Нагнулся, растопыривая руку, сделал маленький шаг. Опять трава! …Как-то по весне у камня, что тропинку метит, он нашел гнездо жаворонка. Раздвинул траву, а оно там! У самой почти тропинки. Яички маленькие, в крапку. И сразу на него птичка налетела сверху — клеваться. Хорошо, был один, пацаны бы забрали яйца печь в костре. Сколько там еды — пшик, но забрали бы. Вася тогда сильно забеспокоился, что все равно найдут, не знал, что и делать. Перенести гнездо подальше, в травку запрятать, где ходить неудобно? Но Варенька Степановна им рассказывала, что птицы, если руками яйца потрогаешь, гнездо бросят. Весь день тогда проторчал на гребне холма, даже ухо простудил на ветру. Дежурил, чтоб никто гнездо не нашел.