Прежде чем идти к ведьмачке, Вера Сергеевна хотела убедиться, что ее подозрения стопроцентно верны. Сердце, уверенно говорившее, что она права, всё же хоть редко, но способно ошибаться, а потому нужны улики, очевидные свидетельства, и получить их она должна сама, должна всё сама увидеть…

Внимательно выписав репертуар театра на ближайший месяц, Вера Сергеевна начала ждать, как она сама себе говорила, «Часа Икс», то есть очередной командировки мужа, точнее, как она теперь понимала, псевдо-командировки… И когда в субботу днем Иван позвонил и ровным как всегда голосом проинформировал, что уезжает в штаб округа в Екатеринбург, что поедет на машине вечером, не заезжая домой, дабы прибыть в столицу Урала еще засветло — от Святогорска до Екатеринбурга ехать было часа четыре, — поскольку на следующий воскресный (!) день на 9 утра назначено совещание у командующего с участием зам. министра… Выслушав весь этот лживый бред, Вера окинула гневным взором свою выписку… Так и есть, в 19.00 сегодня «Снегурочка» Римского-Корсакова, и главную партию поет эта сучка…

Она набрала телефон кассы…

— Будьте добры, примите заказ на сегодняшний вечер… Нет, партер не годится… Пожалуйста, на балкон, желательно первый ряд… Спасибо!

Вера Сергеевна стала собираться в путь за последним и решающим фактом. Реализуя много раз продуманный алгоритм, быстрехонько собрала вместительную сумочку, не забыв главное — цейссовский бинокль с двадцатикратным увеличением, после чего выбрала простенькое платье, наиболее способное сделать ее силуэт незаметным, а потом стала наводить марафет на лице. «Ну-ну, посмотрим, как ты тявкаешь! И как будешь тявкать дальше!» — зомбируя свой мозг ненавистью путем неоднократного повтора этих и подобных им слов, она покинула квартиру и села в заранее заказанное такси.

Выкупив «бронь» за полчаса до начала спектакля, Вера Сергеевна не спешила в зал, а стала ждать неподалеку от главного входа, выискивая в россыпи торопящихся на оперное действо своего муженька… Но тщетно… «Видимо, с заднего хода, пробрался, гад!» — поспешила успокоить себя женщина, и когда площадь перед театром почти опустела, медленно двинулась к массивным дубовым дверям…

Она вошла на балкон в тот самый момент, когда на сцене со словами «Ау! Ау!» впервые появилась испольнительница главной партии… Долго и пристально всматривалась она через окуляр бинокля в стройную белокурую красавицу, вслушивалась в каждое ее словечко, стараясь уверить себя, что та, конечно же, уступает ей по всем статьям — и фигура самая обычная, и голосок писклявый, даже немного детский, и телодвижения неладные… Но чем больше она этим занималась, тем более осознавала, что ничего у нее не получается. Прима театра была действительно звездой, может быть, даже Звездой, и что бы она ни делала, что бы ни говорила, как бы ни двигалась и не улыбалась — ни в чем не было изъяна!!! Признать эту грустную правду было сложно, но необходимо…