В первый момент Дэвид Бэст ничего не понял. Крики, матерная брань, обломки льдины, черная вода, тяжесть намокшего драпового пальто и армейских ботинок… «Неужели я тону? — с ужасом подумал он, тщетно пытаясь ухватиться за край льдины. — …Проклятая река! Проклятый город!.. Проклятая…»

Дэвид Бэст и в самом деле тонул. Тело его свело судорогой, и не столько от холода — к которому он был более чем чувствителен! — сколько от смертельного страха.

Дэвид Бэст, белокурый потомок викингов, совершенно не умел плавать!

— Ну, ты, — услышал он над самым своим ухом грубый, сиплый голос, — давай же руку… твою мать!

Кто-то с силой потащил его за воротник пальто, за рукав; чьи-то корявые ручищи выволокли его на лед, в рот ему тут же влили водки. Ощутив в горле спасительное тепло, Дэвид Бэст осмелился наконец пошевелиться. Он был жив! Он был спасен!

— Беги скорее домой! Чего разлегся! — рявкнул ему кто-то на ухо и для убедительности пнул в бок ногой. — Беги, твою мать, пока не окочурился!

Кое-как поднявшись, Дэвид Бэст пробормотал что-то в знак благодарности, от волнения не замечая, что говорит по-английски.

— А паренек-то, видать, с Риги, — глубокомысленно заметил пожилой, краснорожий рыбак. — Лопочет-то, лопочет себе… струхнул малость…

Все семеро искупавшихся, приняв тройную дозу спиртного, торопливо, насколько позволяла промокшая одежда, двигались к дамбе. Растерянно посмотрев им вслед, Дэвид Бэст направился к левому берегу. Теперь только Лилиан могла спасти его, ее дом был совсем рядом.

Хорошо, что он прихватил с собой фляжку с виски, иначе бы… Дэвид чувствовал, как холод подбирается к самому его сердцу. Он не просто замерз и весь дрожал, он, в некотором смысле, перестал быть самим собой. Он шел и шел, автоматически переставляя негнущиеся ноги, засунув в карманы руки в промокших рукавицах — шел туда, где ему, возможно, дадут сухую одежду и стакан горячего чая. А если Лилиан нет дома? Возвращаться в общежитие? Влезть в мокром, обледенелом пальто в переполненный троллейбус? На это ушло бы не меньше часа, а денег на такси у Дэвида при себе не было. И он шел и шел, и летящие навстречу снежинки облепляли его пальто и шапку-ушанку, делая его похожим на шатающееся средь бела дня привидение.

Наконец он подошел к ее дому, поднялся на третий этаж…

Лилиан была одна. За окном медленно танцевали в морозном воздухе крупные снежинки и падали, сверкая, на подоконники, на крыши, на деревья. Казалось, на мир снизошло какое-то чудо. И Лилиан хотелось просто сидеть без движения и слушать, как медленными шагами приходит в мир тишина, смотреть, как неспеша падает снег, и думать о чем-то далеком и прекрасном.