— После какой битвы это произошло? — мягко уточнил Майкл.

Его голос вывел ее из состояния оцепенения.

— Балаклавской.

— В каком году это было?

— В тысяча восемьсот пятьдесят четвертом. В конце октября. А казарменный госпиталь был так переполнен, что солдаты лежали на полу плечом к плечу…

Памятуя о том, что по соседству с лейтенантом лежит шотландец — тот самый ветеран, который в бреду предупредил ее о том, что с Синклером что-то нечисто, — Элеонор решила, что если он тоже будет сильно страдать, она разделит содержимое пузырька между ними обоими. Но когда медсестра вошла в палату, выяснилось, что это уже ни к чему. Над телом шотландца склонились два санитара с платками на лицах и стягивали на нем боковые стороны грязной шерстяной подстилки. Элеонор успела мельком увидеть лицо несчастного: оно было белым, как выкрашенный известью забор, а кожа напоминала сморщенную кожуру фрукта, из которого высосали все соки и выскребли мякоть.

— Добрый вечер, мисс, — поприветствовал ее один из санитаров. — Я — Тейлор.

Этого лопоухого, который помогал проводить фатальную для Француза ампутацию, она хорошо запомнила.

— А это Смит, — добавил он, указывая на плотного малого, который проворно сшивал между собой два края одеяла.

Теперь замызганная подстилка послужит усопшему одновременно и саваном, и гробом, а его тело свалят в одну из братских могил на близлежащих холмах.

На счет «три» они оторвали мертвеца от пола, и Тейлор под платком-маской тихонько хихикнул:

— Да этот горемыка не тяжелее перышка.

Когда они покинули палату, унеся с собой раскачивающееся в одеяле тело, Элеонор опустилась на только что освободившееся на полу пространство и сосредоточила внимание на Синклере. Тот, к огромному ее облегчению, выглядел неожиданно окрепшим.

— А сколько всего медсестер было в корпусе мисс Найтингейл? — продолжал выспрашивать Майкл.

— Не много — две дюжины от силы. Многие впоследствии заболели и умерли, но я и Мойра остались, — устало ответила она. — Я нашла Синклеру свежую рубашку и бритву. Сначала я лезвием срезала ему волосы — они кишели вшами, — а потом помогла побриться.

— Должно быть, он был очень вам благодарен.

— В кармане у меня лежал пузырек с морфином.

— Вы ему его дали?

На ее лице проявилось странное загадочное выражение.

— Нет. Он казался таким поздоровевшим, что я решила приберечь лекарство… из боязни, что у него в будущем возникнет рецидив и морфин еще может понадобиться. — Она подняла глаза. — Его было очень тяжело достать.