— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес один из милиционеров, оглядывая своих товарищей. — Если я вижу это один — увезите меня в психушку, я даже сопротивляться не буду.

— Мы составим тебе компанию, командир, — вяло ответили ему.

— Кто-нибудь, объясните мне то, что я сейчас вижу!

— Пожалуйста, — хмыкнул кто-то, наверняка невозмутимый циник. — На переднем плане вы изволите видеть добрую сельскую молодуху, которая копошится в грязи, потрясая своей великолепной задницей, и… сам, короче, видишь. Во-от, дальше стоит, следует понимать, ее хата, как куколка, у которой эта баба замазывает что-то: я вижу рыжее пятно на стене дома… Мелкий ремонт, наверное…

— Так это же и я вижу!

— Ха! А зачем же тогда спрашиваешь, чудак?..

— Сомневаюсь…

Ну, сомневайтесь дальше… А я пойду. Мы ж, как никак, разведчики — значит, надо разведывать… Эй, красавица! Муж дома?

Женщина остановилась и приложила ко лбу ладонь. Яркое солнце плавно гнуло тени в глубоком вырезе ее вышитой щедрым узором сорочки. Через домотканую чистую ткань была видна ее налитая здоровьем и бабьей красотой грудь с торчащими бугорками сосков.

— Спрашиваю: муж есть дома? — повторил милиционер, на всякий случай снимая автомат с предохранителя.

Женщина улыбнулась приветливо и искренне. Она не торопилась опускать юбку, словно нарочно дразнила своими белыми стройными ногами. Как, впрочем, не торопилась и отвечать, всматриваясь веселыми глазами в приближающегося милиционера.

— Язык, красотка, проглотила? — поинтересовался он, останавливаясь на краю ямки с жидкой глиной. — Будешь молчать — арестую. Почему молчишь?

Она улыбнулась еще шире:

— Смотрю, вот, на такого грозного! Здоров ты, видать, баб арестовывать. Герой!

— О! Язык у тебя здоров молоть, кума!

— Не крестила, не кума…

— Вот как!.. Хм… А муж-то где?

Женщина прищурила глаза, всматриваясь в лицо милиционера, который все это время нервно грыз травяной стебелек.

— Не успела я еще такого хозяйства завести… Вот ты бы мне в мужья сгодился: бравый, стройный, сильный, молодой!.. А, пойдешь в мужья? Я баба здоровая, ласковая очень — не пожалеешь, а?

Милиционер растерялся, замотал головой, чтобы избежать ее прямого пытливого взгляда.